Лена, накинув светло-оливковый плащ и сменив туфельки на удобные и комфортные балетки, заспешила в сторону метро.

* * *

На кафедре скучала Марианна Владимировна, секретарь декана исторического факультета Натана Юрьевича. Сегодня веселушка и болтушка Марианна выглядела какой-то помятой, заметно похудевшей и с черными кругами под глазами, даже яркая рыжая шевелюра и боевой макияж не добавляли радости в ее облик.

Увидев Синицкую, она обрадовалась, через силу улыбнулась и зашептала:

— Ах, Леночка, ты уже знаешь? У нас горе! У нас такое горе! Иван Васильевич… Он… Его… — дальше ее слова прервались обильными рыданиями.

Лена ободряюще погладила Марианну по полной пухлой руке, унизанной серебряными кольцами с камнями всевозможных цветов и размеров.

Любовь к серебру у Марианны Владимировны давно стала притчей во языцех для всех студентов и работников деканата. Зато никогда не возникало проблемы, что же дарить трепетной секретарше на день рождения или Новый год.

Она радовалась любой серебряной цепочке как самому роскошному платиновому колье и обязательно надевала ее на следующий день. Вот и сегодня поверх ее модной, горчичного цвета водолазки на пятом размере груди красовался не один десяток цепочек с кулонами. Выглядела она как рождественская елка — это не считая еще серебряного пирсинга в носу и нескольких, конечно же серебряных, колечек в левом ухе.

— Ах, какой преподаватель был! Ах, у кого же рука поднялась на него?! — шмыгая носом, вопрошала небеса Марианна. — Ах, кто же теперь у нас факультативы вести будет? Натан Юрьевич уже с утра с Потаповым закрылся в кабинете, все решают, что же делать. А ты что хотела? — обратила свой взор на Синицкую секретарша.

— Так у меня Плотников научным руководителем… был, — с трудом произнесла последнее слово Лена. — Вот хотела узнать, к кому мне теперь обращаться…

— Ах, Иван Васильевич… — снова заголосила Марианна.

Потом, внезапно успокоившись, сказала как отрезала:

— Сегодня у нас все равно ничего не понятно, дурдом такой. И Натан Юрьевич занят, и все замы его бегают, как ужаленные. Ты пока иди работай, спокойно пиши, как с Плотниковым договаривалась. А когда все прояснится, я тебе сама звякну, или заходи через недельку, — снова шмыгнув носом, пояснила секретарь.

— А другие аспиранты чего?

— А чего-чего? Тоже спрашивают, все Плотникова жалеют, эх, какой мужик был! Тут где-то Курочкин с утра слонялся, у него тоже Плотников научным был. Можешь с ним посоветоваться, а вот и он, только вспомнишь… — скривила ярко накрашенный рот Марианна.

Лешку Курочкина она не переваривала, как, кстати, и многие преподаватели и студенты. Сложным был товарищ Курочкин — он любил, как сейчас говорят, подстраиваться под обстоятельства. Марианна в курилке употребляла другие слова про него, но злые языки поговаривали, что виной здесь была именно женская ревность. Еще на четвертом курсе Марианна пыталась кокетничать с Алексеем, но тот внезапно дал ей от ворот поворот. Потому нынешняя секретарша и затаила злобу на симпатичного аспиранта.

То, что Леха был симпатичный и к нему липли девочки, Лена признавала как факт, как данность, тем более для нее стало потрясением, когда Курочкин начал оказывать ей знаки внимания.

Но, во-первых, на тот период Лена, как она считала, состояла в благополучном браке, а во-вторых, смазливые и скользкие мужчины, такие как Леша, ей никогда не нравились.

Он был предупредителен, галантен, всегда модно одет, но что-то в его глазах и улыбке было неестественное, наигранное, как будто он всегда был ненастоящий, неживой, а просто играл на публику, каждый момент ожидая реакции зрительного зала.

— Леночка, синичка моя, ты тоже здесь?! Уже слышала про Плотникова? — подошел неспешной походкой довольного кота Алексей.

Лена скривилась, она терпеть не могла, когда коверкали ее фамилию.

— Добрый день, Алексей. Да, я уже слышала. Какая большая трагедия, — сочувственно, но вместе с тем твердо произнесла она.

— Да, Иван Васильевич крутой мужик был. Кто же его прирезал-то? Вы не знаете? — со смешком осведомился Курочкин.

Девушки одновременно развели руками.

— Откуда же нам знать? — капризно фыркнула Марианна.

— Леночка, а я с тобой хотел поговорить, так сказать, тет-а-тет. — Подхватив Синицкую под локоток, Курочкин потащил ее по коридору, подальше от всевидящего ока Марианны Владимировны.

Лена, оглянувшись, кивнула ей на прощание и нехотя пошла вслед за Алексеем.

— Пойдем в столовку, пирожков полопаем, поболтаем, — сильно и уверенно тянул аспирант Синицкую по гулким пустым коридорам вуза.

— Да куда ты меня так тащишь? Я сама дойти сумею! Что случилось? — наконец рявкнула она.

— Да ничего не случилось. Просто я так опечален смертью Плотникова, он же у тебя тоже был научным руководителем? Давай посидим в тихом месте?

Они уже дошли до столовой.

Алексей плюхнулся за пластиковый стол, принес бутылку колы себе, чашку капучино для Лены и четыре пирожка с яблочным повидлом.

— Что с тобой, ты какой-то нервный, взвинченный? — поинтересовалась у него девушка.

— Станешь тут нервным. Мне защищаться надо, а Плотникова прирезали, кого теперь в руководители дадут? Эту грымзу Старовойтину? Или Пименова? Они совсем не по моей тематике. Я с тобой хотел посоветоваться, — откусывая пирожок, сообщил Курочкин.

— А что со мной советоваться, я тоже без руководителя осталась. И тоже не знаю, к кому нас распределят. Марианна сказала, что ничего пока не понятно. Что только на следующей неделе ясно будет, что с нами делать.

— Так что же, сидеть без дела? — подскочил с пластикового стула Алексей.

— Почему же без дела?! Пиши дальше свою работу. Ты без Ивана Васильевича что, работать не можешь? — ухмыльнулась Лена.

— Могу, конечно. — Красивое лицо Курочкина изуродовала неприятная гримаса.

Лена неопределенно хмыкнула.

Она пригубила принесенный капучино и сразу закашлялась. Кофемашина в столовой была дрянная, и кофе она варила так себе, но на безрыбье, как говорится… А без кофе сегодня никак. После такой бессонной ночи.

— Ты чего-то сегодня тоже какая-то заполошная! Из-за Плотникова переживаешь? Или что случилось? — сочувственно произнес Алексей.

— Да, на работе неприятности. — Лене не хотелось ни с кем обсуждать события в музее, но подписку о неразглашении она же не давала.

— В храме Василия, что ли? — проявил догадливость Курочкин. Многие в вузе знали, что Синицкая там подрабатывает и одновременно проводит научные исследования.

— Ага, — неопределенно кивнула Лена.

— И че там?

— Да вчера день был напряженный. Сначала какого-то мужика убили прямо в храме возле раки Василия, а затем ночью кто-то залез в музей, опять же в церковь Василия Блаженного.