— Кроме того, она… — Ревнива? — София улыбнулась, вспомнив слова управляющего, и Трей хмыкнул. — А, Бруно уже просветил. Мы это всем говорим осторожно, иначе могут быть неприятности. При ней не вздумай улыбаться его величеству — всю кровь потом выпьет. И вообще аккуратнее. Через пару дней заметишь, что все личные слуги императора — либо мужчины, либо пожилые женщины. Молодые у него надолго не задерживались. Ему-то без разницы, кто комнаты убирает, а ее величеству вот не все равно. Ты молодая и…

— Я же не служанка конкретно императора, — нахмурилась София. — Я аньян их общих детей. — Поверь мне, — вздохнул Трей, а дальше сказал такое, от чего ее сердце замерло в испуганном воодушевлении, — императора ты будешь видеть чаще, чем любая из его служанок.

За покоями императрицы шли покои императора, за ними — детская, и рядом с ней оказалась дверь в комнату Софии. Никаких охранников здесь не находилось — впрочем, двери в детскую были неподалеку, и возле них традиционно навытяжку стояли двое стражников.

— Прикладывай браслет, — Трей кивнул на панель-ключ слева от дверной ручки, — и заходи. А я пойду. Через час за тобой зайдут, отведут к Агате и Александру. Ну, — Трей усмехнулся, — если они, конечно, раньше сами до тебя не доберутся. Удачи, София.

— Спасибо, — она кивнула и, когда мужчина, развернувшись, поспешил обратно, дотронулась браслетом до панели и толкнула дверь.

Здесь ей понравилось сразу, и гораздо сильнее, чем в коридоре. Во-первых, потому что здесь было окно — огромное, во всю стену, а за ним — такой вид на город с высоты птичьего полета, что София согласилась бы жить тут только из-за него, даже если бы вокруг не было никакой мебели.

Но мебель была. Из светлого, практически белого дерева. Широкая кровать по левую стену, застеленная голубым покрывалом, рядом тумбочка, большой гардероб, письменный стол, комод, над ним — зеркало в простой металлической раме, — а с противоположной стороны находилась узкая деревянная дверь и зачем-то — огромный камин высотой в человеческий рост, в котором горел огонь.

София подошла ближе, протягивая руки к пламени. Оно грело, но не обжигало, бросая отблески на ее ладони и стены, и добавляя этой и без того уютной комнате еще немного уюта.

Возле окна стоял небольшой столик, два стула и два пуфа — и София, вспыхнув, почему-то представила, как они сидят здесь вчетвером — император, его дети и она. Глупости… Зачем же тут? Это ее комната, а у детей есть своя, и у его величества тоже.

На столе обнаружился графин с водой и стакан, и София, налив себе немного и сделав глоток, начала разбирать вещи, которые тот, кто их принес, аккуратно поставил рядом с гардеробом.

Она справилась минут за сорок или даже меньше, а когда закончила, со вздохом опустилась на кровать. Теперь надо ждать, пока за ней зайдут и проводят… Огонь в камине неожиданно ярко вспыхнул, заполнив собой все пространство и расцветив комнату в оранжево-желтые тона, и почти сразу после этого, перешагнув заграждение, оттуда вышел император.

От изумления София даже не смогла встать с кровати. Так и продолжала сидеть, вытаращив глаза и открыв рот, глядя, как его величество идет к ней.

— Доброе утро, айла Тали, — сказал он и чуть улыбнулся, рассматривая ее лицо. София спешно закрыла рот, моргнула и вскочила с постели. Хотела поклониться, как положено, но император остановил ее, покачав головой и махнув рукой. — Ничего страшного, можно обойтись и без церемоний, здесь же нет никого, кроме нас с вами. Я прошу прощения, совершенно забыл попросить Бруно предупредить вас… Я переношусь через камины. У меня очень мало времени, не хочется тратить его на лифты и лестницы, так получается гораздо быстрее. Подобным образом по дворцу могу перемещаться только я, у остальных либо нет способности находиться в огне, либо нет доступа. Не волнуйтесь, — его улыбка стала чуть шире, — я не буду нарушать ваш покой слишком часто. Сейчас я просто торопился. Хотел поговорить с вами до совещания.

Значит, император так перемещается… И может переместиться в ее комнату в любой момент, когда захочет… София понимала, что вряд ли это будет происходить постоянно, но даже от мысли о подобном ей было так неловко, что щеки горели, словно она недавно целый час их терла.

— Возьмите, — его величество протянул Софии листок бумаги, на котором было что-то написано, — это расписание Агаты и Александра. Я решил записать, так вам будет проще. И заодно кое-что скорректировал, объясню вам, почему. Айла Тали… я могу называть вас Софией?

— Да, конечно, — сказала она тихо, не понимая, зачем он это вообще спрашивает. Управляющий вот не спрашивал. — София, до обеда мои дети обычно разделены. Они разного возраста, поэтому Александр находится с аньян, а Агата — с учителями. Я отменил все занятия на две недели — хочу, чтобы они привыкли к вам. Находитесь с ними подольше, общайтесь, занимайтесь чем душе угодно — считайте, что у детей сейчас каникулы. В дальнейшем вернемся к прежнему режиму, вы пока можете его изучить.

— Да, ваше величество, я все поняла. Наверное, они были рады? — спросила София, улыбнувшись — представила, как ликовали бы Элиза и Рози в подобном случае. — Они еще не знают, — покачал головой его величество, ответив на ее улыбку. — Пойдемте, скажем им об этом вместе. Заодно официально передам их в ваши руки.

— А кто с ними сейчас? — Слуги чередуются, — император чуть поморщился. — И я надеюсь, что с вашим появлением этому безобразию придет конец. Плохому Агату и Александра, конечно, не научат, но все же каждый человек должен заниматься своим делом. Идемте.

Он развернулся и пошел… к камину. Достигнув его, оглянулся на Софию. — Идете?

Она вспыхнула одновременно от страха и смущения, увидев его немного лукавую улыбку. — Через… камин? — Так быстрее, — он пожал плечами. Почти без эмоций — если не считать насмешливые искорки в черных, как ночь, глазах. — Не бойтесь, со мной вам ничего не грозит. Впрочем, если вы боитесь, то можете дойти и пешком. Наверняка тот, кто сопровождал вас сюда, показал и детскую.

— Показал. Но я не боюсь. Да, мне боязно, но я не боюсь. — Боязно, но не боитесь? — Теперь он улыбнулся уже широко, откровенно, не таясь своего веселья. — Я бы сказал, что это одно и то же.

— Нет, — возразила София, подходя к императору, и протянула ему ладонь, — не одно и то же. Начиная с разных частей речи, заканчивая коннотацией. Он взял ее ладонь в свою руку, одновременно с этим поворачиваясь к камину лицом, и сказал, не переставая улыбаться:

— Потом расскажете мне, в чем разница, Софи. А пока идите за мной. — И, сжав ее ладонь сильнее, император шагнул в огонь. Она шагнула следом, стараясь не думать, не сомневаться — хотя внутри все кричало от ужаса, когда пламя обняло ее, коснулось одежды, кожи и волос, словно горячим языком поглаживая… но действительно не обжигая.

Впервые в жизни Софии захотелось упасть в обморок.

Император, по-прежнему сжимая ее руку, стоял посреди огня и казался его частью. Приглядевшись — хотя глаза слепило от такого количества пламени, — София поняла, что так оно и было, потому что Арен… его величество и сам горел, выпуская из себя огонь.