— То есть, время у меня пока есть?

— Есть. Но ты всё же задумайся. Я же знаю, какой ты любитель балов. Кстати, где мой королевский знак. У тебя, с собой?

— Разумеется.

— Ну тогда хорошо, до встречи.

Супруг накрыл переговорной кристалл ладонью и задумчиво посмотрел на меня. И мне почему то стало тревожно. Какие то похищения, балы. Двор жил своей, отличной от обычных людей, жизнью. И теперь получается, что к этой жизни, должна присоединиться и я.

— Что мы будем делать теперь? — Спросила тихо. И только потом заметила, что сказала «мы». Конечно, я завишу от мужа. Но всё-таки это «мы» звучало так, будто у нас есть что-то общее, а не просто подписи в брачном договоре.

— А что вы хотели, Натэлия?

— Ну… — я растерялась.

— Тогда ждём, пока дождь не закончится, и отправляемся в имение, как и решили.

Я с облегчением кивнула. Возвращаться в столицу не хотелось совсем.

Фердинанд

Утро началось из рук вон плохо. Разговор с Марком не напугал меня, но обеспокоил. Кто и зачем подстраивает смерти от несчастных случаев для женщин? В то, что это случайности — я не верил. Слишком много случайностей за последнее время. Но кому нужны фрейлины, а то и просто женщины, достаточно далёкие от двора? Попытка надавить на их супругов? Но тогда женщин бы похитили, а не убили. Сколько их всего пока? Шесть? Одну понесла лошадь, другая случайно наткнулась на заряженное ружьё на охоте, третью укусила ядовитая змея в королевском саду… Можно перечислять дальше. Одно видно, что цепь случайностей неслучайна и что это сделал кто-то, очень хорошо их знавший.

А хуже всего, что раз я теперь женился, то теоретически и моей жене грозит опасность. Я украдкой взглянул на девчонку. Натэлия сидела на кровати, поджав ноги, и о чём-то беседовала с сестрой. До меня доносились только взрывы хохота. А она умеет быть весёлой. Я не хотел ничего узнавать о ней, но и допустить, чтобы она погибла, только потому, что стала моей женой, не мог.

А ещё этот королевский знак. Может быть, сейчас я излишне подозрителен, но дышится мне легче, когда этот знак — небольшая брошь с буквой А (Аверус — династия королевской семьи) — лежит в походной сумке в экипаже. Близким (нет не друзьям, а советникам) Марк раздал броши — как королевский знак отличия. Но что-то сдаётся мне, что надо бы отнести этот знак артефактору и приплатить ему за молчание. Иначе, понять не могу, с чего я так взъелся на Натэлию вчера. Но это лишь мои догадки. Пусть пока полежит этот знак монаршей милости в экипаже. Мне так спокойнее.

И правда, почему король не может спросить у гадалок — кому выгодна смерть женщин, если уж он так им верит? Я вот, если честно, считал, что чем меньше веришь предсказаниям, тем меньше они сбываются. Но Марк был уверен, что всё, что говорит гадалка — истина, не подлежащая сомнению. Хорошо, хоть говорила она редко. Но из-за этих дурацких предсказаний он мог, например, неделю ходить только в синем мундире и без знаков монаршей власти. Потому что она предсказала, что если он будет ходить в этой одежде, бури обойдут его стороной. Может быть, для короля, вера эта была слишком самонадеянной, но кто из нас без недостатков? Хорошо, хоть он прислушивался не только к одной гадалке, а спрашивал совета у нескольких разных. Понимал, что так у них не будет возможности им управлять. И всё-таки я им не верил.

Вздохнул, подошёл к окну. А дождь то, кажется, собирается закончится. Небо посветлело и уже не выглядело как сплошное серое марево. Возможно, мы даже сможем доехать до имения, раз уж собрались. Правда, оставлять Натэлию одну без присмотра в дальнем имении не такая хорошая идея в виду последних обстоятельств. Но в столице… Боюсь, что она теперь сама не согласится там жить.

Я отошёл от окна.

— Ну что, дождь кажется скоро закончится. Вы всё ещё хотите продолжить путь?

Натэлия

Мы выехали на следующий день с утра, когда точно стало ясно, что дождя больше не будет, и погода поменялась. Первые трудности, о которых говорил мой супруг, начались ещё когда мы только-только отъехали от Брианна. Дорога местами превратилась в кашу. И лошади едва тянули мой экипаж. Кучер расспросил каких-то путников, попавшихся нам навстречу, и обрадовал, что дальше, возле указателя на Грон, будет легче. Я, к своему стыду, совсем плохо знала географию этих мест. Никогда не думала, что судьба меня сюда забросит. Хотя меня это не оправдывало. Надеюсь, в имении будет библиотека, потому что мучить супруга вопросами, мне было неудобно. Он и так иногда очень странно на меня смотрел. Но я списывала это на то, что мы совсем ещё не знаем друг друга, да, видимо, и не собираемся узнавать. И почему то от этой мысли мне становилось только печальней.

Наконец, через какое-то время, дорога всё же стала лучше. Я выглянула в окошко и ахнула. Для меня, всю жизнь прожившую среди перелесков и полей, громада гор выглядела завораживающе красивой. Я не удержалась от восторженного восклицания. Вместе со мной к окну припала и Адели, а потом и князь посмотрел, что мы там увидели.

— Вы никогда не видели горы, Натэлия? — Он удивлённо откинулся обратно на подушки.

— Нет. Откуда мне? Я даже из имения выезжала всего несколько раз, в ближайший город, в пансион.

Он хмыкнул. Наверное, не поверил, а, может, посмеялся надо мной, а потом молча отвернулся. Странно, но не сказать, что я стала больше понимать князя, но вот боялась явно меньше.

Молчать всю дорогу мне было привычно, и всё же казалось, что в этом молчании есть что-то неправильное, особенно, если учесть, что в экипаже сидят супруги. Видимо, об этом же подумал и князь.

— Вы сказали, что учились в пансионе. А где?

— В Элсмите, рядом с домом. Но всего пару лет.

— А потом? Почему не доучились?

Я вздохнула. Видимо, он действительно ничего не знает обо мне и не лжёт, когда говорит, что этот брак устроил король. И хоть все мои знания строятся только на книжной премудрости, я не удивляюсь ничему. Короли могут всё и им всё дозволено.

— Отец наделал долгов и не смог больше оплачивать моё обучение. Потом ещё какое-то время мной занималась гувернантка. Видимо, мама оплачивала её из своих запасов. Ну а после смерти матери я сама стала гувернанткой для Адели.

Я замолчала. Мне не было ни стыдно (зачем стыдиться своей семьи?), ни больно. Всё это уже давно в прошлом. Но почему-то в глаза князю смотреть всё равно было тяжело.

— Простите меня, Натэлия, я не знал.

Я подняла глаза. Он говорил необыкновенно мягким голосом и так странно смотрел на меня. На минуту мне стало горячо.

— Ничего, — ответила, пыталась скрыть неловкость, накручивая машинально прядь волос на палец — давняя привычка. — То что было — прошло.

— Значит вы никогда даже не выезжали в столицу? — Продолжил, немного помолчав, князь.