Джейко тут же подошел сзади к Элен и быстрым движением оправил ей оборки на платье. Она без всякого выражения, не поворачивая головы, заметила в воздух:

— Мне бывает просто неловко, до какой степени Джейко любит меня трогать…

Человек-страус усмехнулся и сошел со сцены.

— Итак, начали! — скомандовал Адам Пул, и члены труппы замерли в несколько неестественных позах, словно все они застыли в движении… Защелкала камера.

Мартина все утро пыталась разобраться в содержании пьесы, однако ей не удалось особенно преуспеть в этом. Актеры играли отрывочные куски, именно те мизансцены, которые Пул хотел получить на снимках. Но все же Мартина уяснила, что одна из мыслей пьесы состояла в некоем конфликте персонажей, которых играли Адам Пул и Кларк Беннингтон.

Съемка одной из сцен оказалась делом непростым. В ней Адам Пул и Гая Гейнсфорд стояли друг против друга, причем на лице у мисс Гейнсфорд должно было как бы отражаться выражение лица Пула. Движение руки, поворот плеча — все должно было быть зеркальным.

Вообще-то у Мартины сложилось впечатление, что Адам Пул — человек вспыльчивый, но с мисс Гейнсфорд он проявлял поистине ангельское терпение.

— Ничего, ничего, Гая, — говорил он. — Просто вы опять волнуетесь и потому скованы. Вовсе не надо стараться, чтобы у вас на лице была в точности та же гримаса, что и у меня. Не надо себя насиловать. У Джейко громадный опыт, он иногда делает чудеса… На самом деле вам нужно только вообразить, что вы — это я. Только на минутку… Видите ли, в этот момент вы, дитя мое, возражаете мне с яростью, но зритель при этом должен видеть, что мы с вами, так сказать, плоть от плоти… А о щелканье камеры не думайте — на самом спектакле никаких фотографов не будет, так что не стоит из-за этого нервничать… Ну, давайте еще разок. Вставайте и идите прямо на меня.

Мисс Гейнсфорд, сидевшая за письменным столом, подняла на него глаза и прошептала страдальчески, явно переигрывая:

— Так вам не нравится ваше отражение?

Мисс Гамильтон непроизвольно прыснула.

— Потише, Элен! — коротко одернул ее Пул, в ответ на что та со смешком извинилась.

Гая Гейнсфорд дрожащим голосом продолжила свою реплику:

— Но это вы, вы сами и есть, и вам некуда скрыться от этой правды!

Она сделала вялый жест рукой, но Пул сказал:

— Поздно, очень поздно. Давайте попробуем заново.

Они проделали одно и то же еще несколько раз, атмосфера становилась все более напряженной. Джейко был вынужден то и дело подправлять мисс Гейнсфорд раскисший макияж, и Мартина заметила, как он украдкой промокнул с глаз Гаи слезы… И тут из темного зала донесся басовитый, торжественный голос:

— Приятно снять слезу тумана с прекрасных глаз звезды экрана!

Пул бросил в зал хмурый взгляд.

— Заткнись ради всего святого, Джон!

Но из зала снова донеслось:

— Уйми свои текучие глазенки, или я сам их просушу пеленкой!

Джейко закатился в истерическом хохоте, и его вывели в гримерную, чтобы успокоить рюмкой коньяку.

Затем последовало еще минут двадцать бесплодных попыток выдавить из Гаи Гейнсфорд ее реплику одновременно с выражением лица и жестом. За это время, судя по выражению лица, Адам Пул исчерпал запасы своего терпения на год вперед, и он махнул рукой:

— Будем снимать дальше. Включайте камеру.

Остальные сцены удалось заснять без особых хлопот. Мисс Гейнсфорд выглядела жалко и сразу же удалилась в свою гримерную. Снова появился Джейко и подошел к мисс Гамильтон поправить ей грим. Мартина при этом держала зеркало.

— Возможно, это знак удачи, — заметил Джейко. — Ты выглядишь сегодня как никто!

— Это комплимент или издевка, а, Джейко? — усмехнулась Элен, тем не менее польщенная.

Он вставил ей в рот сигарету и поднес огонь.

— Надо признать, костюмы прекрасны, — сказал Джейко. Говорил он с легким иностранным акцентом.

— Правда?

— Ну да. Я специально для тебя их делаю.

— В следующий раз лучше напиши пьесу специально для меня.

Джейко был ужасно некрасив, но улыбка у него была чертовски приятной. Он широко улыбнулся.

— Опять начинается нервотрепка! — пробормотал он. — Ничего, вечером после премьеры все будут пить и целоваться. Как всегда. И не надо морщиться от этой пьесы. Нормальная пьеса. Хорошая.

Он снова ухмыльнулся. Рот у него был большой и щербатый.

— Даже прелестная племянница одного очень ба-а-альшого человека не может испортить эту пьесу, — добавил Джейко.

— Джейко, не надо так!

— Как бы то ни было, сегодня у нас получилась дурацкая съемка. Похоже, кроме роли плакальщицы на похоронах, у нее ничего не получится…

— Джейко!

— Ну ладно, ладно. Я только хочу заметить, что никто еще не видел платьев, в которых ты появишься на премьере…

— Джейко, возможно, ты создал что-то волшебное!

— Ну, во всяком случае, создать сценические костюмы за два дня из воздуха — это и впрямь попахивает волшебством, это точно…

— Ах, милый Джейко, нам всем так нравятся твои чудеса!

— М-да… Мы все напоминаем персонажей Чехова в голливудском фильме. Вы так ласковы, так широки душой, а маленькая племянница вашего супруга все никак не может воспользоваться вашей неземной добротой. Адам похож на дядю Ваню, как его играл Борис Карлов… Ну и так далее.

— Ну хорошо, так когда же я получу свой чеховский костюм?

— Его эскиз уже имеется, готов показать портному… — Он отнял у Мартины зеркало со словами: — В театре никто никому никого не представляет, все представляются сами… Меня зовут Жак Доре. А вы — прелестная птичка, которая попала не в то гнездышко, точнее, гнездышко то, а вот жёрдочка в этом гнездышке — не та… Какое совпадение — я тоже немного не на своем месте, но за мой скверный язык меня когда-нибудь выгонят отовсюду… — Он улыбнулся Мартине и добавил: — И все-таки жаль, что вы только маленькая костюмерша, а не большая актриса…

* * *

Между фотографированием и репетицией, назначенной на семь вечера, в театре продолжалась суматоха… В те редкие моменты, когда Мартина была не занята, она пыталась сообразить, взяли ее все-таки на работу или нет, а если взяли, то сколько ей будут платить. У нее оставалось два шиллинга и четыре пенса, и ей негде было жить. Сколько ей придется платить за угол? Хватит ли ее зарплаты? Проблема питания решена была сразу, ибо ей объяснили, что все работники театра обеспечиваются бесплатным питанием в буфете, так как они заняты почти весь день и не могут бегать по кафе. Поскольку мисс Гамильтон потребовалось внести в свои платья массу мелких поправок, Мартина еще долго была при ней. Затем, заглянув случайно в комнатку сторожа Баджера, она увидела вездесущего и всемогущего Джейко, который готовил на газовой плите какие-то немыслимо вкусные, судя по запаху, блюда…