не было надежды ина то, что этого дедулю можно завалить с одного удара.

— Расслабься, — проскрипел волхв и первым делом шагнул к волколаку. — Это кто тебя так?

Я собрался было ответить за него, так как он от страха совсем соображать перестал, но Филька Голод неожиданно ответил, не поднимая головы:

— Василий Шереметьев, насильно привязку к себе делал. А я сбежал от него.

Что? О чем он говорит? Его же скелет своим мечом проткнул.

— Обернись. — приказал волхв.

— Сил нет. — признался Филька. — Раны еще не затянулись…

Волхв склонился над волколаком и простер над ним длань. Не было ни пафосных заклинаний, ни эффектных спецэффектов. В какой-то момент рана на спине волколака стала быстро затягиваться.

— Спасибо, могучий. — искренне поблагодарил Филька своего благодетеля. — Может быть тогда и череп залечишь?

— Обернешься, сам при трансформации зарастет. Силу на тебя еще тратить. Оборачивайся, давай.

Повинуясь приказу, прямо тут, не вставая с колен, Филька выгнул залеченную спину и почти мгновенно раздался вширь и ввысь, попутно обрастая шерстью и теми пульсирующими наростами, которые я приметил еще в тот момент, когда его впервые увидел.

— Сильно тебя шарахнуло. — отметил волхв. — Но дело поправимое.

— Ты поможешь мне, могучий? — с надеждой в голосе попросил волколак.

— Нет. Я не помогу. — отрицательно покачал головой дедуган и неожиданно пристально посмотрел на меня. — Он поможет.

— Что? Я? Да я ж ничего не умею. — попытался отвертеться я.

— А тебе делать ничего и не надо. Прими от него клятву верности. И все.

— А как же свобода? — спросил Филька, принимая свой обычный облик.

— Хочешь и дальше мучиться, оставайся свободным. А нет, так заключи договор устный. Десять лет службы верной или дважды спасение его жизни. Поверь, если выберешь службу, то долг быстро отдашь. Тут и гадать не надо.

— Погодите, а меня вы спросить не хотели бы? — законно возмутился я.

— Молчи. — добродушно отмахнулся от меня волхв. — Спасибо потом скажешь.

— Ну, ладно. — согласился я, как будто у меня выбор был.

— Клянусь тебе в верности эээ…

— Олег Георгиевич Беляев. — подсказал я.

— Ага, эта, вот и именно. Десять лет служить тебе буду или жизнь спасу дважды. — торжественно заявил Филька и добавил — Клянусь Велесом!

— Добро. — крякнул волхв.

— А теперь объясните, что это за клятва и зачем она ему нужна?

— Так эта, меня же силой заставили клятву верности Ваське Шереметьеву принести, а я от него сбежал. В казаки подался. Тут-то меня его проклятие и настигло. Покрылся, значится, этой гадостью. Теперь, ежели тебе служить верно буду, то с меня эта гадость со временем слезет.

— А она тебе как-то мешает? — уточнил я.

— Болит жутко. Как будто внутри жуки какие-то копошатся. Да и обращаться мешает. Выздоровление еще тормозит.

— А что мешало кому-нибудь клятву верности принести раньше? — продолжил допытываться я.

— Доверия людям нету. Все закабалить норовят, да использовать для самых грязных дел. А еще…

— Цыть. — беззлобно произнес волхв. — Потом наговоритесь еще. Теперь с тобой Беляев, говорит будем.

Волколак послушно замолчал и эдак бочком отодвинулся в сторонку. Пусть, типа, дяди большие говорят.

— Я не знаю кто ты и откуда, — начал свой монолог волхв, — но вижу ясно, что смерть не только за тобой по пятам ходит и ходить еще долго будет, но и то, что она своего, в конце-концов, добьется. Не знаю, что ей от тебя надо, но мой тебе совет, если будет возможность, не заключай с ней сделку. Боком потом все это дело выйдет.

— Извините, — вежливо перебил я дедулю. — Вы так говорите, как будто она, смерть, живой человек и с ней договориться можно.

Волхв меня вежливо дослушал, а потом начал так громко ржать, что листья на ближайших деревьях затряслись. Вторя ему, в ближайших кустах начал подхихикивать Филька.

— Если жизнь дорога, советую ее не то, что человеком не называть, но и вообще в суе не упоминать. Потому как зовут ее Мара, Марена и длань свою она у тебя на плече держит.

Я тут же принялся крутиться, пытаясь углядеть эту самую «длань», но быстро сообразил, что это образное выражение.

— А что ей от меня надо?

— А кто ж ее знает? То только ей ведомо.

— А как от ее влияния избавиться? — продолжил допытываться я. Не, на у что, если дедуля готов к диалогу, то почему бы и не воспользоваться ситуацией?

— Разные способы есть. — Волхв почесал густую бороду. — Но лучший способ, это кому-нибудь из вышних богов присягнуть. Только вот это действие, твое положение еще больше ухудшить может — вдруг старшие на тебя внимания не обратят, а Марена на тебя за обращение к ним рассердится. Тут тебе только Велес помочь может, он с Мареной, кхм, дружен когда-то был. Да и вхож он в навье царство, где сейчас Марена обитает.

Блин, я бы предпочел держаться подальше от этого навьего царства и вообще с этими богами дел не иметь. Мне бы спокойненько до дома добраться и жить себе тихо мирно.

— Ты давай, мыслей по древу не растекайся, — вернул меня к реальности волхв. — Спокойной жизни тебе не видать. Нужно тебе в первую очередь узнать, чего Марена от тебя хочет.

— И как это сделать? — задал я резонный вопрос.

— Я могу у Велеса поспрошать, а потом тебе весточку пошлю.

— Вот спасибо! Безмерно благодарен!

— Ты тут сильно не раскланивайся. — Снова обломал меня дед. — Ты думаешь, я тебя тут просто так беседами развлекаю? Отработать придется. И за лечение твоего подопечного, и за наставления, и за помощь с господином моим.

Вот, сука! Уже долг Филькин на меня повесил.

— Язык оторву! — пригрозил мне дедуган. Блин, он что, мысли читает? Вот же старый козел! — Я кому сказал?!

— Извините. Я случайно.

— Держи свои мысли в узде. В этом мире не только я в головах читать умею.

— В «этом мире»? — зацепился я слова.

— Ясно же, что в том, откуда ты пришел, такого нет и быть не может. — огорошил меня волхв. — Потому как магии там нет.

— А откуда вы?..

— Ты что, меня совсем не слушал? — возмутился служитель Велеса.

— Слышал. Мысли читать умеете.

— Ой, болезный! Я тебе с самого начала сказал, что смерть на тебя глаз положила…

— Руку. — Поправил я.

— Да какая разница! — рявкнул он. — А это только с теми может случиться, кто смерть свою пережил.

— Да как же смерть пережить можно? — попытался я разобраться в нестыковке.

— Помер ты там, в своем мире. Понимаешь? А здесь этот помер, Беляев который.

— А можно мне туда, обратно? — на всякий случай спросил я.

— Нет! Здесь будешь,