— Что, Валера, потерял Маринку? — спросил Стернин.

— Потерял, — честно признался Пустовалов. — Вчера договорились, что сегодня встретимся, но сегодня Марина сказала, что у нее работы много, как освободится, скажет о своих намерениях. И не позвонила. А потом ее мобильник не отвечал. Я волнуюсь, Иван Тимофеевич.

— Я тоже, — сказал Стернин.

Он и раньше не одобрял стремления дочери стать актрисой, это же такая странная профессия! А теперь и подавно. Первая же серьезная роль подтвердила самые худшие опасения. Его дочь стала вожделением для всей этой странной братии — актеров. Для того ли он воспитывал девочку, учил в лучших колледжах?! Ну да, пока он в силе, может поддерживать ее, по крайней мере позаботиться о том, чтобы ее не раздевали на съемках при первом удобном случае. А дальше что? Пустовалов был для Марины идеальной партией, так казалось отцу. Солидный бизнесмен, сам себе хозяин — что еще нужно для его девочки? Ее бы пристроил в правительственных структурах, для веса, а Валера обеспечивал бы семью деньгами. Смотрел бы на них да радовался. Ан нет! Эти артисты… Да кто они такие, черт побери?!

— Ну так подъехал бы на студию, — пробурчал Стернин. — Это ж артисты! Сам понимаешь, что за люди. Целый день кривляются перед камерой, кого-то изображают, а вечером водку жрут. Я было хотел человека к ней приставить, так она такой шум подняла! «Следить за собой не позволю, опозоришь меня — не прощу…» А ты бы по-своему, по-дружески, так сказать…

— Иван Тимофеевич, я ведь думал, она дома. Ждал, что позвонит, сам звонил… И вот не выдержал, приехал. А она что, еще не вернулась домой?

— Приезжала, — сказала Лилия Максимовна. — Принарядилась и упорхнула. Без машины. Я так поняла, что встречается с тобой. На твоей машине куда-то поедете.

Пустовалов тяжело вздохнул, осторожно глотнул кофе, поставил чашку на стол. Да, он знал, что Марина чересчур самостоятельная девушка и чересчур правильная. Такая красавица, да с таким папашей стала бы идеальной женой. К этому он, собственно, и стремился. Но теперь… если уж сам Иван Тимофеевич опасается за дочь, то что же думать ему? Действительно, эти артисты, прожженные бабники, могут воспользоваться ее неопытностью. Одно дело — студенты в училище, и совсем другое — известные люди, популярные… Такие, например, как ее партнер по фильму Муравьев. Она радовалась, когда узнала, что будет играть с ним, говорила, приятно поучиться у талантливого человека. Ему уже тогда не понравилось это. Навел справки, и что же? Этот талантливый человек недавно развелся со второй женой, бабник невероятный! И вот с таким-то она что-то там играет? Ни хрена себе игры! Да кому это нужно?!

Сам-то хорош! Только теперь понял, что дело серьезное. Да ведь до сегодняшнего дня Марина вела себя вполне нормально. А папаша о чем думал, когда бабки отстегивал на этот сериал?

Пустовалов посмотрел на хозяина квартиры, который тоже пил кофе и нервно постукивал пальцами по столу.

— Иван Тимофеевич, а стоило вам рисковать, вкладывать деньги в сериал?

— А как ты думаешь, Валера? Если деньги мои, то и главная роль — у моей дочери. И проблем у нее не должно быть никаких. Для того и дал деньги.

Стернин мрачно усмехнулся. Деньги-то дал, но проблемы у дочери возникли, и очень скоро. Именно те, которых он больше всего опасался. Хорошо, что жених об этом не знает. Но мог бы тоже призадуматься.

А Пустовалов думал о другом. Молодой, энергичный бизнесмен привык просчитывать деловые операции на несколько ходов вперед. А женитьба — это очень деловая операция. И получается… Жена — актриса, такие ситуации, какая сложилась сегодня, могут повторяться чуть ли не каждый день. Где она, с кем она — непонятно, и значит — постоянный стресс. А нужно ли ему это?

Десяток секунд понадобилось, чтобы ответить на свой же вопрос.

Да, Марина ему нужна, теперь уже поздно отступать. Слишком много сил и средств потрачено на эту операцию, отступить — значит потерпеть сокрушительное поражение, которое светское общество презрительно осудит. Оно ведь уже поженило их в своих клубных пересудах.

Он был вполне современным человеком, дорожил мнением светского общества и даже в мыслях не мог сказать себе, что дело тут в другом — он любит эту девушку. Говорить о любви, не будучи уверенным в ответном чувстве, означало вполне реальную вероятность стать объектом насмешек.

И кто только из великих русских, да и не только русских, писателей не издевался над тупостью этого пресловутого «светского» общества, а поди ж ты! Воз и ныне там.

— Извините, Иван Тимофеевич, пожалуй, оставлю вас, — сказал он. — Время уже позднее, и мне, и вам завтра на службу. Не смею отягощать вас своим присутствием, будем надеяться, что Марина вполне адекватно реагирует на ситуацию.

— Сиди, Валера, — приказал Стернин. — Ты кто, сбоку припека? Таких я в свой дом не пускаю. А если причастен, так сказать, то жди. Тут надо всем вместе разобраться.

— Еще кофе, Валера? А может, перекусишь? Я попрошу Марию Петровну что-нибудь приготовить тебе, — сказала Лилия Максимовна.

— Как скажете, Иван Тимофеевич, — согласился Пустовалов. — Лилия Максимовна, от кофе не откажусь, но Марию Петровну беспокоить не следует, время уже позднее, скоро полночь, я и так выгляжу полным идиотом, но ведь… волновался.

— Перестань, — махнул рукой Стернин.

— Лилия Максимовна, пара бутербродов с колбасой и сыром — это все, что я попрошу. Могу сам сделать.

— Валера! — укоризненно сказала Лилия Максимовна. — Сейчас соображу. Ваня, тебе что?

— Да то же самое, — сказал Стернин, не переставая нервно барабанить пальцами по столу.

— Смешно сказать, Иван Тимофеевич… Сегодня пошла в тираж наша последняя разработка, новая версия игры. Производство в Таиланде, продажа в Америке и по всему миру, как американский продукт, дочерняя фирма этим займется. Спрос колоссальный, прибыль ожидается… Хотел отметить это с Маринкой, а получается… Если тут хорошо, то там плохо, так выходит?

— Рад за тебя, Валера. Не так. У меня сегодня был тяжелый день, думал, хоть дома чуток отдохну, расслаблюсь. А вот поди ж ты, не получается, черт возьми! И выходит, что не тут, не там… покоя нет. Лиля, и коньячку нам дай, осточертело уже ждать всухомятку!

Марина слышала, что он бабник, даже — проходимец, специально знакомится с состоятельными девушками, чтобы жить за их счет. Ну, значит, дураки они, те, кто говорил такое. Он ей честно рассказал о своих двух женах: первая — студенческая любовь, которая быстро прошла у обоих; вторая была дочерью средней руки бизнесмена, чья жена мнила себя крутой светской леди. Жил в доме жены, долго терпел, но в конце концов не выдержал.

Марина ему верила. Это же так просто — представить себя на его месте. И дня бы не выдержала в чужой семье, где тебе советуют, как нужно жить. А он терпел, этот «записной бабник», хотел семью сохранить, ждал, когда сможет обменять квартиру на большую и увезти туда жену. Не дождался, терпения не хватило. А может, удачи. Нет, не удачи, а суперудачи. Он на плаву, все у него нормально, и сам он вполне нормальный парень.