Миры соединяет не только золото добра, но и чудовища ненависти и злобы.

И самым плохим было то, что Проявление нельзя почувствовать или предсказать.

Магические щиты наливались прохладным серебром. Над землей лег едва слышный звон: заклинания работали, отделяя и защищая людей. Теперь оставалось лишь надеяться. Что провал скоро затянется, и нить исчезнет. Что щиты, которые они выстроили, смогут всех спасти. Что Дайна жива, и Гровир тоже. Валентин шептал заклинания, укрепляя защиту, в ушах стоял рев монстров, и на какое-то мгновение в мире не стало ничего, кроме золотой пыли.

Потом он все-таки не удержался на ногах и рухнул на землю. Последним, что увидел Валентин, была Мировая нить, что, оторвавшись, уходила в облака. Воздух светлел, золотая пыль оседала на траве, руках, маске.

Все кончилось.

Валентин устало вздохнул и закрыл глаза.

Когда земля раскололась, и прямо перед мордой лошади Дайны вздыбилась огненная колонна, грохочущая, ревущая, воющая, Гровир среагировал молниеносно — взметнулся в седле и прыгнул в сторону Дайны, сбив ее на землю и закрыв собой.

В следующий миг Дайна увидела, как в огне распахнулась пасть и схватила ее лошадь. Послышался рыдающий визг умирающего животного, хруст, и Дайну оглушило запахом крови.

Кажется, ее стало трясти. Кажется, она тихонько заскулила от страха, вцепившись пальцами в плечи Гровира.

— Тихо, — едва слышно произнес Гровир ей на ухо. — Тихо, не шевелись. Оно чует.

Кажется, трава под ними начала дымиться. Кругом мела золотая метель: Дайна видела, как сверкающие пылинки оседают на земле, на черной косице Гровира, на обгорелом скелете, что остался от его лошади. Дайна окаменела, заледенела — сможет ли она когда-нибудь сделать вдох, заговорить, жить без страха? Сможет ли она вообще жить, если в мире бывает такое?

Над ними грохотало и ревело: хлопали огненные кожистые крылья, извивались бесчисленные хвосты и лапы, жадно чавкали кривозубые рты. Еще недавно Дайне казалось, что ничего не может быть страшнее дракона — и теперь она видела то, что испепеляло ее душу. Жар, что тек от золотого столба, плавил весь мир, и в огне текла вся жизнь Дайны. Вот дом с лимонным деревом, где жил ее учитель, вот улочка, петляющая по склону горы, вот сама Дайна бежит по дороге, озаренная летним южным солнцем крошечного приморского городка, и еще не знает, что однажды она будет гореть в аду заживо…

Это был ад. Это не могло быть что-то другое.

— Не шевелиться! — услышала Дайна крик Валентина и обрадовалась. Значит, Валентин здесь, он жив, он сможет их защитить! — Не шевелиться!

И сразу же стало прохладнее. Огненный столб по-прежнему с оглушающим грохотом поднимался в небо, но теперь Дайну и Гровира от него отделяла серебряная завеса, которая с каждой секундой становилась все плотнее и гуще. Прикосновение ветра к обожженному лицу было таким успокаивающим и ласковым, что Дайна не сдержала слез.

— Тихо… — прошептал Гровир и вдруг обмяк, уткнувшись лицом в землю. Дайна зажмурилась, потом открыла глаза и с ужасом поняла, что орк умер.

Она не знала, откуда вдруг появилось это понимание. Она, конечно, видела мертвых — но вот так, твердо знать, что этот парень умер сейчас, на ее глазах… Дайна всхлипнула, выбралась из-под отяжелевшего, неловкого тела и с трудом перевернула Гровира на спину.

Да, он умер. Дайна посмотрела по сторонам, не до конца понимая, что видит. Все казалось ей некрасивыми декорациями к страшному спектаклю. За ее спиной стихал рев чудовищ — огненный столб оторвался от земли и уходил в небо. Ад закрывал ворота. От серебряной завесы тянуло вечерней прохладой и легким запахом моря. Шелковый халат Гровира дымился, темные глаза орка смотрели в небо.

Мертв. Дайна поняла, что его зацепило одно из огненных чудовищ.

В стороне Дайна заметила груду темной одежды, растрепанные белые волосы. Валентин. Чуть поодаль лежал Кристиан. Обоз Аделарда разметало, словно все повозки и лошади были игрушечными, и ребенок, балуясь, разбросал их по комнате.

— Гровир… — позвала Дайна. Он не откликнулся. На его бледное лицо упала капля, Дайна провела рукой по еще теплой щеке и поняла, что это ее слеза. Она плачет.

Он закрыл ее собой от огненной смерти и умер сам.

Это было настолько несправедливо и неправильно, это настолько не укладывалось в сердце Дайны, что она снова дотронулась до щеки Гровира и сказала:

— Вставай. Вставай, ну что ты?

Ей вдруг увиделась степь — бескрайнее море от горизонта до горизонта, в котором плещутся все оттенки зеленого. Солнце висит в дымке белых перистых облаков золотой монетой, и сквозь невесомую пелену на горизонте проступает синева далеких гор Анхт-Антмаар, и пластинками лазурита лежат озера с чистой водой, и рассыпаются стада, белые буквы на зеленой бумаге. Где-то там, за горами, был золотой престол Всевечного Отца, и алые юрты, и края славной охоты и богатой добычи. Дайна увидела всадника на вороной лошади — Гровир ехал к озерам, и навстречу ему выходило бесчисленное конное воинство, души его предков.

И это так потрясло душу Дайны — ударом молнии, пронзившим всю ее суть — что она закричала:

— Нет! Не смей! — и рванула всадника на себя. Не руками — чем-то огромным и властным, что вдруг поднялось из нее и обхватило Гровира.

Этот молодой степняк был одним из немногих людей на пути Дайны, которые помогали ей. И она не могла допустить, чтобы он расплатился за эту помощь своей жизнью.

Нет. Не сейчас.

Дайну отшвырнуло в сторону, и степь растаяла. Исчезли всадники в белых одеждах, растворилось озеро и далекие горы — она прокатилась по земле, и, приподнявшись на локтях, увидела, как губы Гровира дрогнули. Густой запах крови, который плавал в воздухе, растаял, словно его и не было.

Гровир сразу же сел — прижал руку к груди, жадно хватая воздух, словно только что вынырнул из воды. Дайна тотчас же бросилась к нему: живой! Все хорошо! Может быть, ей показалось, что он умер?

«Нет, — тотчас же ответила себе Дайна. — Не показалось. Он действительно был мертв. Я вернула его».

Вспомнилось утро в гостиничном номере и слова Валентина: «С вашей магией не принимают в академию. С вашей магией убивают».

— Гровир? Как ты? — окликнула Дайна, сама не замечая, что невольно перешла на «ты». Гровир провел ладонью по груди и, глядя на Дайну, но не видя ее, ответил:

— Я был в небесной степи, вечном доме мертвых. Видел предков, которые вышли встречать меня. Деда Уштара видел… — он повернул голову к Дайне и сказал: — А потом услышал, как ты кричишь. И очнулся уже здесь.

Дайна шмыгнула носом, и Гровир обнял ее и добавил:

— Ты меня оттуда вытащила. Ты спасла мне жизнь.

Так они сидели — долго-долго, целую минуту, а потом Дайна сказала: