— А ты знаешь, Костя, почему этот самый Коноваленко каждый вечер наносил визит в бордель?

Катышев поднял глаза:

— Майор, тебя только теперь эта мысль осенила? То, что он туда за зарплатой бегал, и коню понятно. Больше того, я уверен, что не кто-нибудь, а именно он предупредил неизвестную нам Татьяну Федоровну о том, чтобы она скорее сматывала удочки.

— Ты думаешь?

— Я уверен. Мало того, он, чтобы не выпускать столь ценный притон со своего участка, мог подыскать в своем же районе и другую квартиру для разврата.

…Золотарев сиял как утреннее солнце. По мрачным лицам товарищей угадав, что они вернулись не солоно хлебавши, он закинул ногу на ногу и откинулся в кресле, демонстрируя успех и превосходство.

— Ну что, неудачники? Не я ли вам говорил, что визит в бордель — дело пустое!

Фочкин стянул с головы вязаную шапочку, шмыгнул носом:

— Я бы не сказал, что мы прокатились зря. Из больницы по Блинкову никаких сведений нет?

— Будет жить твой Блинков. Только пока в сознание не приходил. Но у меня есть куда более занятные сведения.

Катышев, не скрывая усмешки, посмотрел на Золотарева:

— Хочешь сказать, что поймал удачу за хвост?

— Допустим, поймал.

— Тогда особо-то не обольщайся. Потому что стоит она к тебе задом! — Катышев повесил куртку и прошел к столу. — Ну говори, не тяни резину!

— Мамка-Танька, — фальшиво демонстрируя обиду, сделал паузу капитан. — Не кто иная, как бывший старший лейтенант детской комнаты милиции Восточного округа — Татьяна Федоровна Черемисова. Два года назад она была уволена из органов внутренних дел в связи с окончанием срока контракта. Это официальная версия. А на самом деле ее попросили за разврат малолеток.

Фочкин выпучил глаза, склонился над столом Золотарева:

— Что, натурально развращала?

— Да нет, все гораздо проще. Она продавала владельцам порносайтов фотографии обнаженных подростков, которых сама и снимала в душевых комнатах детских распределителей.

— Значит, специализацию после увольнения не только не оставила, но и занялась реализацией живого товара, — сделал заключение Катышев. — Надеюсь, домашний адрес мамки тоже выяснил?

Золотарев, не говоря лишних слов, бросил на стол коллеги блокнот, на раскрытой странице которого крупным почерком был зафиксирован адрес сутенерши.

— Надо брать, сейчас же! — первым заглянув в блокнот, сказал Фочкин.

— Ни в коем случае, майор, — войдя в кабинет незамеченным, охладил пыл подчиненного Полуяров. — Притащите вы ее сюда, а она посмотрит на вас невинными глазами и ужаснется: какие девочки, какой бордель? А вот если втихаря понаблюдать за мамкой, то приведет она вас в нужное время и в нужное место, да и сама с поличным подставится. Я правильно размышляю, Катышев?

— Что бы мы без вас делали, товарищ полковник!

8

Лицо начальника управления собственной безопасности генерала Милославского выражало не просто негодование, оно было разъярено. Князь, засунув руки в карманы брюк, чего никогда себе при подчиненных не позволял, метался по кабинету. За семь лет совместной работы Полуяров мог по пальцам одной руки перечислить, когда на Князя обрушивалось такое состояние. И в большинстве случаев виновником таких раздражений становился сам полковник Полуяров.

По тому, как с каждой секундой убыстрялась и убыстрялась всегда неторопливая, если не сказать вальяжная, походка генерала, полковник знал, что в момент, когда нужно будет перейти на бег трусцой, Князь рез ко остановится, и тогда — держись. В лучшем случае за самоуправство можно отделаться строгачом, в худшем — получить служебное несоответствие. Но выговорешники в личном деле Полуярова появлялись нередко, особенно в бытность его работы в убойном отделе уголовного розыска. Правда, через неделю-другую в графе о награждениях и благодарностях заносилась запись совершенно противоположного характера, которая снова выравнивала его послужной список.

Глядя в удаляющуюся спину Князя, Полуяров в душе усмехнулся: все так и должно быть. Генерал — счастье, полковник — всего лишь звание. Но и у него, Полуярова, тоже было свое счастье, которое заключалось в том, что он со всем своим скопом выговоров и благодарностей все же смог дослужиться до трех больших звездочек на погонах. Большего успеха, какой могли дать штаны с красными лампасами, ему, с дипломами обычной школы милиции и краткосрочных курсов по повышению квалификации, уже никогда не добиться. Впрочем, если еще разок рискнуть жизнью, что не раз за карьеру ему уже приходилось делать, и получить звание Героя, то можно было бы рассчитывать не только на кусок сверхпланового счастья, но и дополнительных льгот, которые ох как бы пригодились ему на пенсии.

Генерал, резко развернувшись у окна, стремительно надвигался на полковника. Но Полуярову вдруг стало совсем смешно, и он даже сделал над собой усилие, чтобы не выдать своего настроения. Получить в ближайшее время Героя России за борьбу с проституцией было бы пиком фантастического жанра. Но именно очередную кампанию по борьбе с опекунами проституток в милицейских погонах и предложил десять минут назад Князю Полуяров. Вернее, даже не предложил, а просто поставил Милославского в известность, что сам, не спросив соизволения высокого начальства, был вынужден принять такое решение.

Конечно, прежде чем войти в кабинет Князя с предложением о начале операции «Контролеры любви», которой он сам и придумал название, Полуяров тщательно подготовился к дискуссии. Об этом свидетельствовала и пухлая красная папка, которую он не выпускал из рук. Крышевание секс-бизнеса в столице приобрело огромные масштабы. И полковник понимал, что если не сегодня, не сейчас, то завтра этот больной вопрос обязательно всплывет на поверхность. И если не на коллегии министерства, где непроизвольно могут начать схватку непримиримые между собой представители милиции нравов и отрядов особого назначения, то начнется очередное перемалывание из пустого в порожнее на депутатском, а то гляди, и на правительственном уровне. Как всегда, постараются найти виновных. И тогда в таком же положении, в каком сейчас находился Полуяров, мог оказаться и сам Князь.

Он подавил в себе смешливость, ожидая, что вот-вот генерал замрет перед ним и выплеснет наружу все свое негодование по поводу самоуправства, и тогда он раскроет папку и предоставит факты. О том, как отделы нравов двух соседних округов столицы вот уже на протяжении полугода не могут поделить и ведут ожесточенную борьбу за пограничную зону, где по ночам обосновывается скопище продажных женщин. И тем и другим поскорее хотелось стать главными контролерами этого традиционного, но уголовно наказуемого бизнеса. В красной папке, шнурки которой он готов был развязать, хранилось досье на руководителей отделов внутренних дел по обслуживанию самых крупных гостиничных комплексов столицы, в которых с молчаливого согласия начальства дежурные и постовые милиционеры самостоятельно