ветке чуть выше тебя, потому что не боялся забираться на самый верх, а может, потому, что был выше тебя и мог дотянуться до высоких веток.

— Одно или два?

За обычную греческую машину вы начисляли одно очко, за машины, взятые напрокат (их можно было узнать по наклейкам), — в два раза больше, а машины с иностранными номерами тянули на целых пять очков, потому что это было вовсе не просто — добраться сюда на пароме вместе с машиной, так что мимо вашего дерева такие экземпляры проезжали нечасто. Имелись еще десятиочковые из Голландии, но это была такая редкость, что за все это время вам попалась только одна.

— Думаю, да, — сказал ты. — У нее наклейка на стекле.

— Ладно. Тогда двадцать три.

В этой игре не надо было побеждать. В бутылочном футболе ты старался забить больше голов, а считать машины можно было вместе. Тебе скорее нравилось сидеть на дереве и просто болтать, чем начислять очки, но ты не знал, насколько серьезно относился к этому занятию Мих, поэтому фанатично продолжал считать.

— Яки! — позвал он через некоторое время, когда все машины куда-то запропастились.

— Что такое?

— Когда ты будешь уезжать назад в Голландия? — Ты каждый день меня спрашиваешь, Мих.

— Я знаю это.

— Ну так что?

— Еще шесть, да?

— Точно, — вздохнул ты. — Еще шесть дней.

В какой-то момент Мих завел такую традицию. Каждый день он хотя бы раз спрашивал, когда тебе улетать домой, и каждый раз, когда ты ему отвечал, он кивал, потом молчал, уставившись перед собой, а потом говорил именно то, что ты сам сильнее всего чувствовал прямо сейчас.

— Как быстро время ходит, да, Яки?

— Слишком быстро, это точно. Но когда я уеду, приедет твоя девушка.

— Это да, — ответил Мих. — Это здорово. Только я так пожалею, что ты уже не тут. Я очень хочу ты и Крис друг друга встречаете.

— Это было бы здорово, — ответил ты, но, честно говоря, тебе все меньше верилось, что это так. Может, как раз хорошо, что ты уедешь, потому что, как только сюда приедет девушка Миха, ты останешься не у дел. Влюбленные парочки хотят жить в роскошных отелях и все время гулять, обедать или ужинать вдвоем (или заниматься какой-нибудь другой романтической ерундой, которая подходит им по возрасту). Так что для всех будет лучше, если ты не станешь болтаться у них под ногами.

Мимо промчался грузовик, да с такой скоростью, что ваше дерево зашаталось.

— Двадцать четыре, — сказал ты.

— Двадцать четыре, — повторил Мих.

Два дня назад вы набрали за час тридцать три очка, и это до сих пор был ваш абсолютный рекорд. А как только время вышло, мимо друг за другом проехали еще две арендованные машины и одна с немецкими номерами, но поскольку это было уже после официального окончания подсчета, вы не стали их учитывать, хотя это было бы еще девять очков и ты настаивал, что их надо приплюсовать.

Двадцать четыре, конечно, было далеко до рекорда, но вы все равно не сводили глаз с дороги в ожидании новых баллов. Еще пара минут, и час закончится.

— Эй, Яки! Смотри, вон там!

Вдалеке ты увидел синюю точку, которая постепенно становилась все больше. Тебе даже показалось, что у машины желтый номер. Желтый чаще всего означал, что это такси (для них у вас не было отдельной категории), но такси тут выглядели по-другому.

— Это точно? — разволновался ты. — Ты хорошо видишь?

Синяя машина приближалась к вам, и ты уже и сам поверил в то, что у нее желтый номер (с черными буквами и цифрами), то есть это мог быть заветный десятиочковый голландец.

Тут всё и произошло. Как только ты понял, что вы побили новый рекорд, у тебя над головой раздался вопль. Ты решил, что Мих потерял равновесие и сейчас рухнет на землю, но уже в следующую секунду он соскользнул по стволу мимо тебя, приземлился на обе ноги и помчался по дороге в своих шлепанцах, крича и размахивая руками.

Синий десятиочковый, а это был именно он, сбросил скорость и остановился: ему просто не оставалось ничего другого, потому что Мих подпрыгнул и рухнул прямо на капот.

Ты так и остался сидеть на ветке. Тридцать четыре — это был новый рекорд, но настоящая причина странной выходки твоего друга сидела в этом десятиочковом.

Ты смотрел вниз, на Миха и на автомобиль. Одна из дверей распахнулась.

Оттуда выскочила девочка.

Они приехали слишком рано — это было уже понятно, — потому что хоть ты и не видел ее прежде, но сразу понял, что к чему.

Ты до сих пор сидел на дереве. Ты больше не считал машины (с играми было покончено), но по какой-то причине остался на месте. В пятидесяти метрах от тебя у обочины стояла странная десятиочковая машина, а ты со своего места смотрел на мальчика и девочку — они обнимались. Уже дольше минуты. А может, еще и целовались? За ветками было не разглядеть.

Одна из передних дверей тоже открылась, а потом и вторая. Из машины вышли мужчина и женщина, и объятия прекратились. Теперь все пожимали руки и хлопали друг друга по плечам. Они были рады снова увидеться.

Ты сидел на ветке и точно знал: вот и все. С этой минуты ты больше не нужен Миху.

— Яки! — Мальчишка, который уже две недели был твоим лучшим другом, крикнул, задрав голову: — Ты где?

Ты не реагировал.

— Яки! — раздалось снова.

Рано или поздно тебе придется слезть, но пока ты решил сидеть тут как можно дольше. Например, пока они не уедут.

— Эй! — Мих подошел к дереву вместе со своей девчонкой. Они держались за руки. Теперь это было отлично видно. Они были созданы друг для друга.

— Якоб! — Мих стоял прямо под деревом. — Ты будешь спуститься?

— Я еще считаю, — крикнул ты вниз.

— А что ты там считаешь? — спросила девчонка.

Если хорошенько подумать, то считать машины — дурацкое детское занятие, и, может, Мих именно это сейчас и скажет.

— Каждая автомобиль — это баллы, — объяснил твой друг.

— Что еще за баллы?

Под деревом Мих начал объяснять правила вашей игры. Он рассказал, что за разные машины полагаются разные баллы, и сообщил о вашем новом рекорде.

Девчонка засмеялась. Ей понравилось?

— Яки!

Твои сомнения постепенно развеялись, да и слезть, в конце концов, все равно придется. Ты сполз со своей ветки, спустился на следующую, потом еще на одну и еще, пока не спрыгнул на землю рядом со своим