Кто-то спросил: «А что ты скажешь, Теофраст, о священниках?»

– Не позволяй священнику становиться между тобой и Божьим словом. Добрые дела должны быть для церкви важнее, чем молитвы. Скверно, если священник ищет богатый приход, чтобы от него кормиться. Кое-кто из высших церковных сановников погряз во лжи и мошенничестве. Такие люди – лицемеры, последователи Каина. Про них сказано в Священном Писании: «Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные!»

– Мы простые люди, не учились, как ты. Некоторые ругают правителей, и даже кардинала… Это же богохульство! Разве так можно?

– У всех свои недостатки. Папа тоже когда-нибудь снимет свою тиару, а вместе с ней спесь, гордость, алчность и заносчивость… Не каждому, кто забрался наверх, есть чем гордиться. Чем выше обезьяна, тем больше виден ее зад, а она все равно упорно лезет вверх…

Слова Теофраста были встречены одобрительным смехом.

– Чем выше забрался, тем больнее падать. Недостойные князья, епископы и богатеи глубже проваливаются в ад, чем бедняки, – добавил доктор.

– Это безбожник и еретик! Он подбивает к непослушанию властям! Не слушайте его: он действует по наущению дьявола! – неожиданно крикнул один посетитель таверны. Он был по виду похож на монаха, и раньше его здесь не видели.

– Это неправда, – раздался чей-то голос.

– Да, это ложь! – дал ответ Теофраст своему противнику. – Если бы я говорил по наущению дьявола, то люди были бы на вашей стороне, а не на моей. Если люди прислушиваются к моим словам, то, значит, Бог и правда на моей стороне.

Монах промолчал. В таверне случалось всякое – ссоры, потасовки и драки. В ход могли даже пустить оружие, и надо было уметь постоять за себя. Но к монаху вдруг подошел клоун в колпаке с бубенчиком и похлопал его по плечу: «Какой же это еретик? Это наш доктор. Ты что-то перепутал, приятель! Споем „Путаницу“», – предложил он другому циркачу, и вместе они запели:

Жил в мужике богатый дом,

Пил хлеб, закусывал вином…

Он на ночь хлев пускал в коров,

Срывал деревья с груши,

В деревню лес возил из дров,

На лодке плыл по суше…

Скоморохи пустились в пляс. Все развеселились, и ссора забылась. В первом из выступающих Теофраст узнал Петера, которого он одним из первых встретил в Зальцбурге. Петер показал несколько фокусов и пошел вокруг столов с шапкой. Люди смеялись, хлопали костяшками сжатых кулаков по столу и кидали монеты. Теофраст пригласил к себе Петера за стол и угостил вином. Тот тоже бродил по городам, им не раз доводилось встречаться и было что вспомнить.

– Спасибо, друг! – cказал ему Теофраст.

– Будь осторожнее, Тео! – шепнул Петер. – Этот монах не из тех, с кем можно спорить!

Сосед по столу спросил Теофраста:

– В листовке нас призывают применить против господ силу. Что ты на это скажешь?

– А что делать мужу, если жена ему изменяет? – ответил Теофраст вопросом на вопрос.

– Поколотить ее? Выгнать из дома? – раздались голоса.

– Нет, – возразил Теофраст. – Разумный муж потолкует с ней, и они вместе найдут решение. На благо семье, на благо детям.

Его последний ответ многим не понравился. Теофраст задумался. Совет был хорош, но у него-то семьи не было. Сам он был вспыльчивым, взрывным, в споре мог прихвастнуть и обругать противника последними словами. В гнев впадал легко и не знал меры. Будучи убежденным противником смертной казни, доктор мог сгоряча заметить, что все же плохих аптекарей следовало бы повесить. «Но речь шла о насилии, так что ответ был правильным», – решил Теофраст и успокоился.

Монаха Армина в таверне на этот раз не было. Не было и августинца Кастенбауэра – он попал в тюрьму. Кардинал решил покончить с ересью и преследовал сторонников Реформации. О чем бы ни зашла речь, к этому возвращались:

– А где же проповедник Матиас? Что-то его давно не видно.

– Его осудили на пожизненное заключение. В башне Миттерзилле.

– Там в сыром подвале он долго не протянет.

– Но он же сбежал!

– Из этой башни? Никогда не поверю.

– Я видел своими глазами. Его сковали цепями, посадили на лошадь и привязали к ней. Три всадника повезли Матиаса в башню, а по дороге зашли в трактир. Матиаса оставили перед дверьми и вокруг собрались любопытные. Он крикнул им: «Люди добрые! Меня хотят сгноить в темнице. Я страдаю за вас, за правду. Помогите, Христа ради!»

– Кто же свяжется с вооруженной охраной?

– Собралась большая толпа. С ними был молодой Штекль из Брамберга и его друг – этим ребятам сам черт не страшен. Они освободили Матиаса, и он скрылся.

– Ах вот за что казнили Штекля!

– Да, этих двоих кардинал Ланг приговорил к смертной казни. Без суда.

– А как же законы?

– Он сам себе закон.

– Говорят, городской палач сперва отказался рубить Штеклю голову. Но пришлось – у него работа такая.

– У Штекля много родни и друзей. Они этого так не оставят.

– Недовольные есть даже среди дворян и священников.

К разговору прислушивался человек, одиноко сидевший за дальним столиком. Похоже, что это был бродячий монах. Из-за капюшона не удалось запомнить его лицо. Неужели доносчик Ланга? Подозрение мелькнуло в голове Теофраста, но он тут же отвлекся. В таверне неожиданно появился его знакомый, которого он давно не видел, – Михаэль Гайсмайер. Это был высокий и стройный, крепко сложенный мужчина, с короткими волосами темно-каштанового цвета. На нем был изящно сшитый камзол из дорогого сукна. Искрящиеся, насмешливые глаза придавали лицу особое обаяние. Мужественный, быстрый и решительный, Михаэль всегда был любимцем женщин и душой компании.

Вошедший сразу подошел к столу:

– О, кого я вижу! Привет, Тео!

– Привет, Михль! Рад тебя видеть! Садись за наш стол!

– Хорошо. У меня удачный день. Я всех угощаю!

Они не видели друг друга уже несколько лет. Теофраст спросил:

– Как ты тут оказался?

– По делу. Приехал ненадолго.

Михаэль, уроженец графства Тироль, соседнего с архиепископством Зальцбургским, был на три года старше. В последние годы они общались редко, но с неизменной симпатией и были друг с другом откровенны. Теофраст подолгу нигде не задерживался, и у него не почти не было близких друзей. Людей, с которыми он поддерживал связь на протяжении нескольких лет, можно было пересчитать на пальцах одной руки. С первого взгляда нельзя было понять, что сближало его с Михаэлем. Тот казался полной противоположностью Теофрасту.

– Давай споем нашу студенческую, – предложил Михаэль, и они затянули гимн вагантов: