1939 года, через шесть месяцев после завершения «массовых операций», во всем Воркутинском лагерном комплексе насчитывалось 16 096 заключенных95. Часть этого роста, несомненно, обусловлена реорганизацией Ухтпечлага, разделенного на несколько меньших единиц (см. ниже). Но все же ясно, что из‑за Большого террора контингент заключенных на Воркуте и в ее окрестностях увеличился в три-четыре раза.

Стремительный рост контингента заключенных вызвал соответствующее ухудшение бытовых условий в лагерях. Инфраструктура лагерей с трудом выдерживала стремительный наплыв новых узников, и высокий уровень болезней и смертности стал обыденностью96. Ухтпечлаг был одним из наихудших по материальному положению. Строительство бараков не поспевало за притоком новых осужденных, поэтому 40% контингента заключенных жили в палатках. Не хватало обуви и теплой одежды: в лагере имелась лишь половина от потребного количества того и другого. Инспекторы, посланные в лагерь зимой 1937/38 года, описали тамошние условия как «исключительно скверные». Согласно их рапорту, санитарные условия настолько ухудшились, что некоторые лаготделения стали «рассадниками инфекционных болезней и массовой смертности»97. Уже в 1936 году население лагеря значительно выросло, а сразу вслед за тем «массовые операции» 1937–1938 годов дали такой приток заключенных, что условия содержания по всему Ухтпечлагу упали до худшего уровня с начала тридцатых годов.

Большой террор также вызвал аресты и казни внутри Ухтпечлага, поскольку сами заключенные тоже были одной из целей «массовых операций». ГУЛАГ получил свою собственную квоту на аресты и казни в 10 тысяч человек, разверстанную по отдельным лагерям98. В Ухтпечлаге «массовые операции» начались после шифрованной телеграммы от 8 августа 1937 года, указывавшей, сколько людей нужно арестовать и допросить, и описывавшей порядок этого дела99. Первоначальная квота для Воркуты и Ухтпечлага неизвестна, но, по разумным оценкам, могла доходить до 2 тысяч человек100. Как бы то ни было, эта квота была многократно превышена в операциях, проводившихся до конца 1938 года. Всего «тройками» в Архангельске, назначенными решать судьбу подозреваемых заключенных, были осуждены (заочно) 2614 человек101. Операции в Ухтпечлаге не были нацелены только на «контрреволюционеров», поскольку они составляли лишь половину из осужденных согласно приказу № 00447102. Из первой группы в 597 узников, чьи дела были переданы в «тройку» 4 ноября 1937 года, только 105 обвинялись в «контрреволюционных» преступлениях103. Но по мере продолжения операции все больше обвинений выдвигалось именно против «контрреволюционеров». Похоже, местные власти использовали «массовые операции» как возможность разделаться с теми, кого подозревали в организации голодовки, закончившейся ранее в том году104.

После приговора «тройки» заключенных переводили в специальное штрафное отделение на лагерном пункте кирпичного завода, расположенном на берегах реки Юнь-Яга примерно в 30 километрах от Рудника. Из-за внезапного притока заключенных их приходилось держать в палатках105. Большинство казней были совершены в два дня, 1 и 30 марта 1938 года, когда расстреляли 524 заключенных106. Этими конкретными расправами руководил Е. И. Кашкетин, сотрудник НКВД, посланный на Воркуту в январе 1938 года с явным заданием разоблачить и уничтожить троцкистов среди воркутинского контингента заключенных107. Несомненно, многие (хотя не все) жертвы тогдашних казней были связаны с троцкистской оппозицией, в том числе бывший личный секретарь Троцкого И. Познанский108. Как позже рапортовал Кашкетин, заключенных отводили группами числом до 60 человек в назначенное место казни, где их расстреливали лагерные охранники. Затем «все ценное лагерное имущество», снятое с жертв, описывали, паковали и относили в лагерный пункт кирпичного завода для дальнейшего использования109. Непонятно, что делали с телами жертв. Их так и не нашли110. В целом по всему Ухтпечлагу в порядке «массовых операций» казнили около 2500 заключенных, из них 604 на Воркуте111. Хотя почти все арестованные по приказу № 00447 были расстреляны в отдаленных местах, слухи о происходившем на кирпичном заводе и в других местах казней разошлись среди заключенных, и в начале сороковых годов эти слухи повлекли за собой значительные последствия.

На фоне «массовых операций» Ухтпечлаг подвергся реорганизации, и это оказало серьезное долгосрочное влияние на развитие Воркуты и Коми АССР в целом. В 1937–1938 годах одновременно с расширением Ухтпечлага его разделили на географически обособленные фрагменты. По-видимому, это было сделано по предложению давнего начальника Ухтпечлага Якова Мороза. В рапорте своему начальству по ГУЛАГу от 2 ноября 1937 года Мороз заявил, что лагерь необходимо разделить на меньшие независимые единицы. На тот момент в нем было почти 60 тысяч заключенных, он занимал больше 700 тысяч квадратных километров, и было слишком сложно управлять им единой администрацией. Кроме того, лагерь участвовал в разных видах экономической деятельности, включая добычу угля, нефти, радия, асфальта, природного газа, а также строительство железных дорог и сельское хозяйство на вспомогательных фермах. Для Мороза, которого уже несколько месяцев подвергали критике, это, видимо, была последняя попытка спасти свою должность, пусть это и означало стать начальником меньшего по размеру лагеря112.

В разгар заметного роста контингента заключенных и когда еще шли «массовые операции», НКВД стал изучать предложение Мороза. 10 декабря 1937 года НКВД приказал начать процесс разделения лагерей на меньшие единицы и послал инспекторов в Ухтпечлаг113. Через шесть месяцев работы, 10 мая 1938 года, Ухтпечлаг разделили на четыре независимых лагеря. Одним из них стал Воркутинско-Печорский лагерь (Воркутпечлаг, позже Воркутлаг), организованный вокруг бывшего Усинского отделения. Этот новый лагерь должен был заниматься работами «по шахтному строительству, добыче угля и баржестроению на р. Печоре»114. Рудник, поселение на берегах Воркуты, стал теперь административным центром крупного лагерного комплекса, занимавшего северо-восточную часть Коми АССР. Как и тысячи заключенных, погибших в Ухтпечлаге во время Большого террора, Яков Мороз не дожил до конца реорганизации. Инспекторы, посланные в лагерь в январе 1938 года в связи с реорганизацией, «разоблачили» незаконную деятельность и ошибки в работе лагеря и использовали их как повод снять Мороза с должности115. 4 сентября 1938 года Мороза арестовали, а 20 или 21 января 1940 года расстреляли116. Он был одним из множества начальников лагерей, павших жертвами Большого террора117.

Несмотря на значительные перемены в 1936–1938 годах, многое в Воркутлаге оставалось таким же, как в первой половине тридцатых. Когда осенью 1938 года прибыли первый начальник Воркутлага Леонид Александрович Тарханов и его заместитель Василий Петрович Соколов, они были поражены тем, насколько мало там фактически было построено. Соколов сразу после приезда в октябре 1938 года описал лагерь так:

Жили в палатках полулетнего типа. Управление помещалось в одноэтажном