феврале 1942 года домашней прислугой, 88 были осуждены за «контрреволюционные» преступления167. Таким образом, в одних и тех же домах на Руднике жили элита лагерной администрации и узники, считавшиеся самыми опасными преступниками в государстве.

Широкое использование заключенных-контрреволюционеров в роли прислуги у элиты воркутлаговской администрации – лишь самый яркий пример тесного общения между заключенными и незаключенными. В письме исполняющего обязанности начальника Воркутлага всем начальникам лаготделений от 9 мая 1940 года говорится: «Нет достаточной революционной бдительности. Зафиксированы факты сожительства вольнонаемного состава с заключенными, бытовой связи, совместные пьянки и другие нарушения»168. Незаконные отношения между заключенными и незаключенными часто отмечались и критиковались и в крайних случаях могли привести к увольнению или уголовному преследованию лагерных служащих. Но они оставались обыденностью в лагерном комплексе и его окрестностях. Из-за сурового климата, отдаленности Воркуты от жилых мест и отсутствия надежных транспортных связей с «материком» побег был маловероятен, и постоянной слежке за узниками уделялось сравнительно мало внимания. Кроме того, неторопливый ход «зонирования», вызванный, видимо, в равной степени нерасторопностью лагерной администрации и дефицитом колючей проволоки, древесины и других материалов, говорит о небрежном отношении лагерной администрации к правилам изоляции заключенных – особенно к тем правилам, которые требовали держать «контрреволюционеров» подальше от гражданского населения и служащих лагеря. Хотя администрация регулярно критиковала небрежную охрану лагеря, практически ничего не делалось для ее улучшения.

Из-за принятого в 1940 году решения существенно увеличить добычу угля на Воркуте и ускорить строительство железной дороги до лагеря давление на заключенных и незаключенных Воркутлага возросло непомерно. Для исполнения нереалистично высоких показателей, заданных Сталиным и Берией, в лагерь прислали тысячи новых узников. Те «счастливчики», чьи сроки заканчивались в начале сороковых, скорее всего, остались на Воркуте как незаключенные работники. Воркутлаг стал географически компактнее, изоляции заключенных от незаключенных стали уделять больше внимания, и вокруг многих лагерных отделений воздвиглись проволочные ограды. Но ничто из этого не остановило выдачу разрешений тысячам узников жить более-менее свободно за пределами зоны. Заключенные и незаключенные продолжали повседневно общаться, в том числе с нарушением официальных правил, и это вызывало некоторую тревогу как у местных властей, так и у служащих центральной администрации ГУЛАГа, ответственных за соблюдение всех правил в лагерях. Культура и практики лагеря менялись, но многое в повседневной жизни заключенных и незаключенных оставалось таким же, как во второй половине тридцатых годов.

ВОЙНА И ВОССТАНИЕ

Война Германии с СССР, начавшаяся 22 июня 1941 года, продолжала трансформировать Воркутлаг. Давление, принуждавшее лагерную администрацию и заключенных радикально наращивать производство, стало еще отчаяннее почти сразу после того, как лагеря достигло известие о нападении немцев. По словам Николая Петровича Волкова – заключенного, прибывшего с волной так называемых «троцкистов» в 1936 году, – жизнь узников сразу же стала гораздо тяжелее. Он писал:

С началом войны резко ужесточился лагерный режим. Если раньше бригады ходили на шахту без конвоя, то с началом войны вели с конвоем. Среди вольно-наемного состава была проведена соответствующая, крайне грубая работа об усилении бдительности, где лагерный состав, исключая бытовиков, изображался как «потенциальный» резерв врага169.

Хотя в первые шесть месяцев войны охрана оставалась на удивление небрежной, к началу 1942 года вооруженное восстание в одном отдаленном лагпункте Воркутлага заставило администрацию строже охранять заключенных и усилить их изоляцию от незаключенных.

Разработка Печорского угольного бассейна стала оборонным приоритетом после встречи Тарханова со Сталиным и Берией весной 1940 года, но только после начала реальной войны нужда в воркутинском угле стала острой. За первые месяцы войны Советский Союз в короткий срок потерял свои западные территории, захваченные немецкой армией, и из‑за этого воркутинский уголь приобрел критическое значение. К концу 1941 года немецкая армия оккупировала почти всю Украину, тем самым лишив СССР примерно половины угледобывающей промышленности170. Добыча угля в первые шесть месяцев 1942 года составила лишь треть от добычи за тот же период 1941 года. Дефицит угля обострялся еще и тем, что количество грузовых вагонов тоже сократилось до трети от довоенной цифры171. После потери Донбасса на Украине и Московского угольного бассейна Воркута стала ближайшим источником угля для Ленинграда, который был почти полностью блокирован с сентября 1941 до января 1944 года. Кроме того, воркутинский уголь был необходим для снабжения союзных кораблей, прибывавших в Мурманск для доставки помощи по программе ленд-лиза172. Общий дефицит угля в Советском Союзе, особенно экстремальный в Ленинграде, заставлял в авральном режиме выполнять планы по расширению воркутинского угледобывающего комплекса.

Одновременно с внезапным увеличением спроса на уголь начали резко падать поставки продуктов и других необходимых ресурсов. В первый год войны продовольствие поставлялось вполне стабильно, вероятно, потому, что лагерь имел оборонное значение. В 1942 году умерли сорок семь заключенных на тысячу, что примерно вдвое превышало общую смертность советского населения в тыловых областях, но было в пять раз меньше общей смертности по ГУЛАГу173. Однако уже зимой 1942/43 года в Воркутлаге возник критический дефицит продовольствия. С октября по декабрь 1942 года Воркутлаг получил лишь четверть от объема провизии, выделенного ему по центральному плану. Это создало ситуацию, которую начальник лагеря Тарханов описал как «почти катастрофическое состояние с питанием з/к». В ежегодном отчете начальству он писал:

Уже к ноябрю месяцу 1942 года <…> полностью отсутствовали такие необходимые продукты как рыба, сахар, к концу года не было никаких круп, в связи с тем увеличился расход муки взамен круп, при ограниченных запасах мука и зерна. Уже в январе 1943 года были исчерпаны все запасы муки и зерна, лагерь находился под угрозой полного срыва выдачи хлеба всему населению. Только благодаря подошедшему фуражу и использованию ячменя на перемол муки <…> получили возможность выпекать хлеб174.

Этот дефицит почти сразу же сказался на здоровье заключенных: за последние три месяца 1942 года умерло почти столько же узников, сколько за первые девять175. Но худшие последствия наступили в следующем году. В течение 1943 года умерло втрое больше узников, чем в 1942 году, – почти 15% от всего контингента заключенных.

В лагере нарастало отчаяние, вызванное трудностями военного времени, растущими требованиями по добыче угля и уменьшением снабжения, и оно еще усилилось из‑за приказов прекратить освобождение некоторых категорий заключенных. Несколько тысяч польских солдат и офицеров освободили из Воркутлага в 1941 году, чтобы призвать их в армию Андерса, но для остальных заключенных, большинство которых составляли «контрреволюционеры», перспективы выйти на свободу сильно ухудшились. В день нападения