Рилинд тоже поднялся и встал рядом с Бранимиром. Впервые драку затевали не с кем-то, а с ними. Сердце у Рилинда сжалось в груди, но вместе с тем он впервые в жизни почувствовал настоящую злость. Какого чёрта?! Они никого не трогали и никому не мешали! Он не был конфликтным ребёнком, но ему уже успели изрядно надоесть приезжие дети, которые вечно лезли в драку. Видимо, чувства отразились на его лице, потому что Марко вдруг отступил на шаг назад. Он был несколько обескуражен тем, что их двое против него одного, но и остановиться он не мог.

Вы, сербы, все такие! — заявил он, почерпнув из разговоров взрослых, какие сербы из себя.

В группе было шумно, и воспитатель с практиканткой не слышали произнесённых слов. Бранимир молча смотрел на своего обидчика, но кулаки его сжались. Он интуитивно почувствовал, что в нём задето что-то особое, чем он обладает.

Не лезь к моему другу! — произнёс Рилинд, который тоже понял, что нанесена настоящая обида.

Марко зло взглянул в его сторону.

А с тобой я вообще не хочу разговаривать! — огрызнулся Марко. — Проклятые албанцы!

Рилинда бросило в жар. Он чувствовал, что ситуация выходит из-под контроля. Кулаки его сжались. Он смотрел на стоящего перед ним Марко и решительно не понимал, за что его и его родителей обзывают проклятыми.

Замолчи! — воскликнул Бранимир, делая шаг в сторону Марко.

Вы — сербы, всё себе забираете! — выпалил Марко. — Такие, как мой папа и моя мама работают больше всех, а всё достаётся таким, как ты! А такие, как этот, — тут он указал пальцем на Рилинда, — вообще ничего не делают! Сидят на наших шеях!

Неправда! — крикнул ему в лицо Рилинд. — Мой папа работает доктором! А мама — бухгалтер! — и тут у мальчишки от злости и обиды на глаза навернулись слёзы.

Бранимир тут же сильно толкнул Марко, тот повалился на пол и стал кричать так, словно его убивают.

К ним быстро подбежала воспитательница.

Так! Что тут происходит?! Не кричи! — обратилась она к вопящему Марко и помогла ему встать. — Почему ты плачешь?! — спросила она Рилинда, вытирая предательскую слезу у него под глазом.

Рилинд не был в состоянии успокоиться и рассказать, что произошло, ему было горько и обидно.

— Они меня побили! — крикнул Марко, стараясь успеть первым вынести обвинение.

Воспитательница перевела взгляд с Марко на Рилинда и Бранимира, ожидая объяснений.

— Мы его не били. Это он меня ударил, а потом ещё и обзываться стал! — уверенно заявил Бранимир, указывая пальцем на Марко. — А ещё он назвал Рилинда проклятым албанцем!

Марко такое сказал? — переспросила воспитательница, вскинув брови.

Он всё врёт! Он всё врёт! — закричал Марко. — Я такого не говорил!

Нет, говорил! — закричал в ответ Бранимир. — А ещё ты говорил, что сербы забирают всё, что твои родители зарабатывают!

— Не говорил я такого!

— Говорил!

— Всё, замолчите оба! — воскликнула воспитательница, поражённая ссорой на национальной почве среди пятилетних детей в многонациональной группе.

До чего всё дошло!

— Пойдёмте со мной все трое, — она вывела всех троих участников ссоры из общей комнаты.

Оказавшись в комнате, где дети спали на кроватях, воспитательница закрыла дверь и усадила детей на одну из кроватей.

— Итак, дети, — произнесла воспитательница, глядя на мальчиков. — Сейчас я с каждым из вас переговорю. Марко — ты первый, — она поманила его за собой к окну, пока Рилинд и Бранимир остались сидеть на кровати и хмуро смотреть в их сторону.

Оказавшись наедине с ребёнком, воспитательница стала внешне спокойно расспрашивать Марко:

Пожалуйста, расскажи, что, по-твоему, случилось. Только ничего не придумывай.

Марко опустил глаза и молчал, не решаясь рассказать правду. Он отчасти понимал, что наговорил лишнего и спровоцировал противников, но он не понимал всей глубины своего поступка.

Что же ты молчишь? Ты обижал Рилинда?

Марко, всё также смотря в пол, отрицательно покачал головой.

Нет? — уточнила воспитательница. — Ты мне говоришь правду?

Марко после пары секунд раздумий пожал плечами.

Что ты сделал? Ты подошёл к мальчикам, что было потом?

Я смотрел.

Смотрел, как они играют?

Да.

Что было потом? Ты им нечаянно помешал?

Мальчик молчал и никак не давал понять, «мешал» или «нет».

Что было потом?

Марко нерешительно взглянул на воспитательницу.

— Меня Бранимир ударил локтем.

— Он это сделал специально?

Марко пожал плечами.

Что ты сделал после того, как Бранимир тебя ударил локтем? — спросила воспитательница.

Стукнул Бранимира, — буркнул Марко, глядя себе под ноги.

Бранимира? — удивилась воспитательница. — А почему тогда плакал Рилинд? Ты сказал ему что-то обидное?

Марко пожал плечами.

Ты разговаривал с Рилиндом? — задала уточняющий вопрос воспитательница.

Мальчик кивнул.

Что ты ему сказал такого, что он заплакал?

Я сказал, — негромко ответил Марко, — что они, ничего не делают.

Воспитательница нахмурилась, силясь понять, что хотел этим сказать мальчик.

Кто ничего не делает? — уточнила она.

Албанцы, — едва слышно произнёс Марко.

И чего они не делают?

Не работают, — буркнул мальчик и искоса посмотрел на воспитательницу.

Воспитательница, которой пришлось вплотную наклониться к Марко, чтобы слышать его ответы, выпрямилась. Похоже, Бранимир сказал правду, и слова «проклятые албанцы» произносились. Но об этом она спрашивать не будет, ей и так уже всё ясно.

Кто тебе сказал, что албанцы ничего не делают? — она понимала, что мальчик до таких мыслей не сам дошел.

Папа и мама, — последовал ответ.

Дома?

Марко кивнул.

А ещё кто говорит так?

Друзья, — выдавил из себя Марко.

Чьи друзья?

Папы и мамы.

Теперь картина была ясна. Ребёнок стал жертвой разговоров своих родителей и их приятелей, испытывающих нетерпимость к другим национальностям. И если они, такие темы обсуждали в узком кругу, то их сын, выдал всё услышанное в кругу