Отряд неохотно принялся распределяться по парам, выстраиваясь в кривоватую колонну по двое.

— Резанцев, тебе особое приглашение нужно? — окликнул меня Вадим — я и впрямь замешкался, задумавшись.

— Что? А, иду…

Я пристроился в хвост колонны — пока один, без пары.

— Казанцева, а ты что глазками хлопаешь? — прикрикнула между тем наша вторая вожатая, Марина, на кого-то из девочек. — Встань, вон, с Резанцевым — не бойся, он, вроде, не кусается!

— Казань да Рязань! — хохотнул кто-то.

— Резанцев — через «е»! — воспользовавшись тем, что я снова отвлекся, возмущенно подал голос Младший.

В школьные годы — да и в институте — это и впрямь был для меня больной вопрос — все так и норовили записать мою фамилию через «я». А вот потом что-то в мироздании вдруг резко поменялось, и подобные ошибки сделались скорее исключением, нежели правилом. Понятия не имею, в чем тут состояла причина, но факт остается фактом!

— Можно? — ко мне робко подошла щуплая девочка, прячущая карие глаза под длинной черной челкой — должно быть, та самая Казанцева.

Я лишь пожал плечами: почему нет, мол — тем более, старший приказал…

— Я в этом лагере в первый раз, подруг завести не успела, — зачем-то принялась объяснять виноватым тоном девочка. — Меня Яной зовут.

— Андрей, — представился я.

— Я знаю, — кивнула Казанцева.

Что ж, наша слава спешит впереди нас.

Тем временем Вадим с Мариной прошли вдоль выстроившегося отряда, каждый со своей стороны, пересчитывая подопечных по головам.

— Тридцать восемь, — сообщила напарнику результат вожатая.

— Да, все на месте, — констатировал тот, возвращаясь в начало колонны. — Второй отряд, за мной! — велел нам.

Мы двинулись вперед.

Наши чемоданы, приехавшие в лагерь в кузове специального грузовичка, были вывалены неподалеку, на баскетбольной площадке. К слову, ни разу не видел, чтобы там играли в баскетбол. На футбольном поле мяч ногами гоняли постоянно, волейбольная площадка принимала турниры по пионерболу — ну или, бывало, вожатые играли на ней собственно в волейбол со старшими пионерами — а вот эта чаще использовалась для мероприятий типа октябрятских веселых стартов или дел вовсе неспортивных.

К вещам мы, как видно, подошли одними из первых — несколько сотен разномастных чемоданов стояли рядами, неразобранные.

— Ну, ищи, — шепнул я Младшему. — Я не помню, как выглядит наш.

«Да что тут искать — вот он, с самого края стоит», — показал он мне взглядом на совершенно антикварного вида потертый чемодан с перемотанной черной изолентой ручкой.

Я подошел ближе. Так и есть, на потертой крышке было выведено синей ручкой: «А.Резанцев 2 отряд» — причем цифра «2» была жирно прорисована поверх полустершейся «пятерки».

«В позапрошлом году я в пятом был», — пояснил Младший — это, впрочем, и так было ясно.

— Кто нашел свой — берите, отходите в сторону и ждите остальных! — распорядился Вадим.

Я ухватил чемодан за ручку и приподнял — тот оказался неожиданно тяжелым. Кирпичи я, что ли, в лагерь вожу?

«Что это сразу кирпичи?» — буркнул Младший.

— А что тогда?.. Погоди! — осекся я. — Я не произносил этого вслух! Ты что, мысли мои тоже слышишь? — уточнил удивленно — до сих пор у меня создавалось впечатление, что достучаться до нашего пионера можно только говоря в голос.

«Иногда. Сначала не слышал. Теперь — да, но, наверное, не всегда. Только если ты четко формулируешь».

«Сейчас слышишь?»

«Ты спросил: “Сейчас слышишь?”»

«Верно…» — честно говоря, не знал, радоваться мне новости или огорчаться. С одной стороны, все время что-то бормотать себе под нос — напрашиваться на ненужные вопросы… Но с другой — сейчас этот крендель улавливает лишь четкие формулировки, а что будет дальше?

Ну да ладно, в любом случае все это ненадолго!

«Если ты еще что-то мысленно сказал после “верно”, то я ничего не разобрал», — заметил тем временем Младший.

«Нет, я практически молчал», — заверил его я.

Мы оттащили чемодан в сторону — первыми в отряде. Однако почти сразу к нам присоединился Михеев, затем еще пара мальчишек. Аж вся перекосившись под тяжестью ноши, подгребла красотка Стоцкая. Выудили свой багаж и оба вожатых.

«Напомни: девчонки свои чемоданы сами в корпус тащат? — поинтересовался я, искоса наблюдая, как буквально волочит тяжелые вещи по траве Инга Трефилова. — Или надо им помочь?»

«Еще чего! — не задумываясь, бросил Младший. — У нас в стране равноправие!.. Напомогались уже на сегодня!» — добавил он сердито, явно имея в виду все ту же Ингу.

В это время к баскетбольной площадке одновременно подтянулись первый и третий отряды. Я почти машинально нашел глазами Игонина: бугай, снявший грязную рубашку и красующийся теперь кубиками пресса — и в самом деле завидными — в мою сторону не смотрел, не знаю уж, нарочито или просто так по ситуации вышло.

— Все свое забрали? — окинул нас тут взглядом Вадим.

— Казанцева еще ищет, — сообщила ему Стоцкая.

Я вскинул голову: в толпе пионеров из чужих отрядов Яна растерянно бродила среди лабиринта вещей.

— Казанцева, что ты там копаешься? — крикнул ее вожатый. — Забыла, с чем приехала?

— Я все обыскала! — остановившись, обернулась к нему девочка. Голос ее дрожал, в глазах блестела влага. — Моего чемодана тут нет!

— Как он выглядит? — к Яне спешно шагнула вожатая Марина.

— Большой, красный… Очень приметный! Мама мне специально такой дала!

На автомате я окинул взглядом еще не встретившиеся с хозяевами вещи. Среди них преобладали серые, желтые и коричневые тона, встречались пятна черного и вкрапления зеленого или синего — ничего похожего на красный и впрямь не наблюдалось.

Тем не менее, Марина вместе с Яной еще раз вдвоем обошли всю площадку.

— Действительно нет, — заключила очевидное вожатая.

— Но как же мне теперь? — жалобно всхлипнула Казанцева.

— Не переживай, найдется, — убежденно заявила Марина. — В «Полете» ничего не пропадает… Наверное, веди их в корпус один, — повернулась она к Вадиму. — А мы с Казанцевой пойдем к Горохову разбираться.

«Горохов — это начальник лагеря», — подсказал мне Младший.

Я почему-то сразу так и подумал. Припомнил, наверное.

— Договорились, — кивнул между тем вожатый. — Второй отряд,