— Раньше тебе не было все равно. Я помню, как сильно ты любила проводить со мной время и иногда даже не могла оторваться.

— Люди меняются, Малик. Я изменилась.

— Разве?

— Думаю, мы оба изменились.

— Возможно, это к лучшему, — расслабленно сказал он.

— Сомневаюсь, — заявила она, больше уверяя в этом себя, нежели его.

— Да, возможно, ты права. Едва ли что-то могло стать лучше. Сколько раз ты посвящала всю себя? Сколько раз отдавалась полностью?

— Сложно сказать. Слишком много, — гордо ответила Сидни, нашедшая силы собраться, несмотря на эмоции, бушевавшие внутри.

— Думаю, что есть нечто, чего мы еще не пробовали, — заметил Малик.

Девушка лишь покачала головой.

— Это больше не пройдет, Малик. В постель с тобой я больше не лягу.

— Разве я сказал что-то о постели?

Вновь послышался сильный раскат грома, от которого Сидни вздрогнула. Малик прижал ее к себе и заключил в объятия. Его тело было мускулистым, соблазнительным и горячим. Она походила на кубик льда, который опустили в горячую воду. Рядом с ним она теряла контроль над собой. Так было всегда! Стоило ему только прикоснуться к ней, она тут же становилась податливой.

Он прижался всем своим телом к Сидни, и она ощутила, что Малик был возбужден.

— Поосторожнее, дорогуша, — прошептал он, когда Сидни ответила ему на прикосновение. — А то я за себя не ручаюсь. И ты даже не заметишь, как окажешься в моей постели.

Как же ей этого хотелось! Еще одна ночь с Маликом, еще одна… Ей снова хотелось почувствовать себя живой и желанной.

Нет! Этому не бывать.

— Прости, — ответила она, отталкивая его от себя.

Он без слов выпустил ее из своих объятий.

— Уверена, что эта ночь могла бы стать невероятной, но утром я буду сожалеть о содеянном, — пояснила Сидни. — В любом случае ничего не изменится. Отношения будут такими, какие они есть сейчас. А наше сосуществование только усложнится.

— Значит, ты считаешь, что остаться друзьями мы не сможем?

— Друзьями мы никогда не были. Мы пропустили эту часть.

Малик коснулся своих темных волос и печально вздохнул:

— Да, ты права.

Сидни прикусила нижнюю губу.

— У меня такое ощущение, что я толком ничего не знаю о тебе.

— Ты знаешь главное.

— С чего ты решил? Я ничего о тебе не знаю! До сегодняшнего дня я даже не знала, что тебе нравится Шекспир.

— Я учился в университете в Англии. Его произведения были обязательными к прочтению.

— Видишь, я даже этого не знала.

Малик развел руками.

— Что же ты хочешь узнать? Спрашивай, и, если смогу, я постараюсь ответить.

И вновь послышался гром, океан усмирился.

Что же такого хотелось узнать Сидни? Все или ничего? Все — потому что она ничего о нем не знала, ничего — потому что все это было ни к чему. Но с любопытством совладать было невозможно.

— Почему сегодня за ужином между тобой и Аданом чувствовалось напряжение?

Малик закатил глаза.

— Так и думал, что ты спросишь об этом. И ответа у меня нет. В детстве мы были очень близки, но затем все поменялось. В нашей жизни было слишком много правил.

— Правил?

— Ты ведь жила со своими родителями?

Когда девушка кивнула, Малик продолжил рассказ:

— У нас же были няни, и мы постоянно переезжали с места на место. Наша мама была немного нервной, так сказать. Дети — это было слишком для нее.

— Слишком?

В горле словно застрял ком, когда Сидни представила, как дети аль-Дакир росли без матери. Она заметила напряжение в его теле.

— Иногда мы с ней виделись, но все зависело от нашего поведения. Она предпочитала проводить время с друзьями, нежели со своими собственными детьми. По правде говоря, я ее в этом не виню. Она была так молода, когда мой отец женился на ней, и почти сразу у них появились дети. Она не знала, что с нами делать, как себя вести.

— А что же твой отец?

— Он очень хороший человек, правда, был вечно занят. Не думаю, что у него было достаточно времени, чтобы уделять его своей жене. То же самое касается и нашей матери. Должного времени она и нам не уделяла.

Сидни тут же вспомнила о своих собственных родителях и о своем счастливом детстве. Несмотря на различные эпизоды в их жизни, ее, по крайней мере, любили.

— Наверняка твой отец любил ее, раз женился на ней.

Неожиданно для Сидни Малик рассмеялся:

— Это касается брака в вашей стране, habibti. Здесь женитьба — это обязательство. Люди женятся, чтобы заключить семейный союз, чтобы заполучить земли и власть. Мой отец женился на девушке, которую ему выбрали. А затем выполнил свой семейный долг, и появились мы.

Сидни сидела расстроенная. А где же чувства, где же любовь и романтика?! И все же у каждой страны свои традиции.

— Ты так и не спросила о самом главном.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты не спросила, была ли у меня невеста, которую мне выбрали, — ответил он с нежностью в голосе.

Внутри у нее все перевернулось. Брак по расчету? Сидни даже никогда об этом не задумывалась. И все же…

— И каков же ответ? — спросила она.

Он улыбнулся:

— Конечно же у меня была невеста. Я же принц Джафары.

В ее серых глазах появились печаль и боль. Малик понял, что допустил огромную ошибку. Он не хотел причинять ей боль, и все-таки с этой задачей он не справился.

Слишком много раз он принимал неверные решения.

— У тебя была невеста? — спросила Сидни.

Малик равнодушно пожал плечами, противясь своим истинным переживаниям.

— На самом деле Димаха не была моей невестой в полном смысле слова.

Сидни пыталась осмыслить его слова. Ее длинные рыжие волосы развевались на ветру, шелковый халат нежно касался кожи, выгодно подчеркивая соблазнительную грудь. Малик едва сдерживался с тех пор, как зашел на террасу. Ветер приподнимал полы ее халата, обнажая восхитительные ноги.

Ноги, к которым он жаждал прикоснуться.

Сейчас!

Сегодня ночью!

— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — не скрывая своего недоумения, произнесла Сидни. — Ты должен был на ком-то жениться. И вместо нее ты женился на мне. Почему?

Ее вопрос отвлек Малика. В голосе Сидни чувствовались горечь и ужас. И чувство вины. Он никогда ни с кем не обсуждал эту тему и никогда не хотел ее обсуждать. Этот эпизод его жизни был в прошлом. Димаха была в прошлом. Она мертва.