В вагоне для прессы расположилась съемочная группа одного из федеральных каналов, способная организовать ежедневные репортажи.

— Здравствуй, Клим, — Тамара Белкина не без кокетства поздоровалась с Бондаревым; несмотря на сложные чувства, которые эти люди испытывали друг к другу благодаря прошлому, они искренне обрадовались встрече.

— Приветствую трубадуров официоза, — кивнул Клим. — Вас вновь позвали для съемок «Хроники дня»?

— Мы просто исполняем свою работу, — ведущая «Резонанса» пригласила Бондарева в свое СВ. — Также, как и ты — свою… Кстати, а в каком качестве ты на этот раз? Шпионить за нами?

— Скорее, не позволять это делать другим, — усевшись на полку, комендант спецпоезда удивленно взглянул на огромные чемоданы, занимавшие едва ли не половину пространства. — Аппаратура, наверное?

— Да нет. Косметика, колготки… Где я в поезде колготки куплю, если порвутся?

— Мне бы твои заботы…

Проводница в идеально отутюженной форме осторожно постучала в дверь.

— Чай? Кофе? Завтрак?

— Кофе, — попросила телевизионщица.

— Я, пожалуй, тоже выпью, — Бондарев взглянул на часы; до обеда у него еще оставалось свободное время.

Утреннее кофепитие с человеком, с детства называющим президента на «ты», — прекрасный повод выяснить последние новости в кулуарах власти. По крайней мере, для профессионального журналиста. Тамара была профессионалкой и потому не преминула использовать этот повод.

— Ты, случайно, не в курсе — почему это в наших СМИ генерала Муравьева так внезапно раскручивают? — спросила она, глядя, как за окнами проплывают нищие среднерусские деревни, обрамленные нарядными березовыми ситцами. — У них там что — других тем нет?

— У них или у вас? — с улыбкой подначил Бондарев.

— К сожалению, журналисты не определяют политику телеканалов, — пояснила Тамара. — Для этого есть руководство «кнопки». Скажут взять интервью у черта — возьмем. Скажут ангелу Господню информационный вакуум устроить — сделаем.

— Уважаю профессионалов, — с едва заметной иронией похвалил Клим. — Насчет Муравьева я ничего не знаю. Честно. В последнее время в городе-герое Москве вообще-то очень загадочные вещи происходят. Боевиков Карташова почему-то амнистировали…

— А почему — тоже не знаешь? — осторожно вставила Белкина.

— Даже не догадываюсь. Я ведь не политолог, не политтехнолог и не эксперт по внутриполитическим проблемам России. Я просто рыбак. Впрочем, если хочешь — спрошу у президента насчет Карташова. Надеюсь, он даст мне исчерпывающий ответ.

— Ловлю на слове, — улыбнулась журналистка.

— Только на меня не ссылайся. Я в этом поезде хотя и лицо официальное, но далеко не публичное.

В дверь постучали. Не успела Тамара сказать «войдите», как дверь отъехала, и на пороге возник оператор Виталик. Его опухшее лицо и утренний перегар подсознательно навевали мысли о рассоле, холодном компрессе на лоб и ударной дозе «алкозельцера».

— Тамарка, у тебя пиво есть? — оператор, даже не взглянув на Бондарева, умоляюще впился глазами в телеведущую. — Или хотя бы граммов сто семьдесят водки?

— Я ведь по утрам такие напитки не употребляю.

— Черт, и в вагон-ресторан не пускают. И у проводницы ни хрена. То есть водка-то у нее есть, но тут до вечера сухой закон. Говорят, какой-то новый комендант придумал. Знал бы, что в такую бодягу попаду, никогда бы в этот забацанный поезд не сел! — оператор мученически протер виски, и тут его осенило: — Может, у тебя туалетная вода есть? Или… одеколон?

— Свои любимые духи «Паола Пикассо» я тебе ни за что не дам. Семьдесят баксов флакончик, — отрезала Белкина.

— И это журналистская солидарность! — горестно засокрушался оператор. — Может, у тебя хоть какая-нибудь жидкость для смывания лака с ногтей найдется? Только без пульверизатора…

Ответить Тамара не успела — в нагрудном кармане Клима зазуммерила рация.

— Слушаю.

— Товарищ комендант президентского поезда, президент просил передать, что хочет вас видеть, — донеслось из мембраны.

— Иду, — Клим спрятал рацию и засобирался.

— Так ты тут — комендант? — искренне удивилась Белкина. — Звучит-то как… Комендант президентского поезда. Почти что «комендант Смольного» или «комендант Кремля». Эдакий Бонч-Бруевич…

— Да, комендант. И все пассажиры, согласно инструкции, обязаны меня слушаться, — Бондарев вышел в коридор, устланный ковровой дорожкой.

— Товарищ Бонч-Бруе… то есть комендант, — казалось, оператор Виталик сейчас опустится на колени, чтобы вызвать к себе как можно больше жалости. — Не могли бы вы…

— Поинтересоваться у президента насчет жидкости для смывания лака с ногтей? — улыбнулся Клим. — Как я знаю наверняка, наш президент по утрам такое не пьет. Он и по вечерам этого не пьет, я точно знаю.

— Пи-и-ива… — протянул оператор. — Я же работать не смогу! Рука нужную кнопку не отыщет!

— Никакого пива, — строго пресек Бондарев. — Вы находитесь на режимом правительственном объекте… и вообще — нельзя поощрять чужие пороки. Тем более, по вашему виду я уже вижу, что глоток пива — это лишь первый шаг к запою. Лучше примите душ, попейте чай с лимоном, отоспитесь — и все будет хорошо.

— Тогда я на первой же станции отсюда сбегу! — в сердцах бросил Виталик. — Ищите себе другого оператора!

Кабинет президента занимал ровно половину вагона — в другой половине располагались спальня, блок спецсвязи, душевая и прочие жизненно необходимые для президентов, и не только для них, заведения.

Рабочий стол у бронированного окна был точь-в-точь такой же, как и кремлевский — начальственный и державный. Стул с высокой спинкой, инкрустированный позолоченными двухголовыми орлами, неуловимо напоминал трон. И лишь роскошные гладиолусы оживляли официозный интерьер.

— Я только что получил оперативную информацию об этом санитаре из твоей поликлиники, — молвил глава государства, едва поздоровавшись. — Работает на шестнадцатой подстанции «Скорой помощи» меньше двух месяцев. Все чисто. То есть никакого отношения к ФСО, ФСБ и так далее.

— Он хотел меня убить, — упрямо сказал Бондарев. — Он толкал меня в шахту лифта.

— Насчет лифта есть заключение наших экспертов, и я им доверяю, — попытался успокоить президент. — Действительно — неисправность реле. Такое иногда случается.

— И когда на твоих охранников неизвестно откуда выкатывается цистерна жидкого азота — тоже случайность?

— Будем считать — две случайности.

— Кто занимался расследованием происшествия в поликлинике? Небось, Подобедов?

— Ты угадал.

— Ну, это, конечно, надежный источник, — хмыкнул Бондарев.

— Клим, не надо драматизировать и искать врагов там, где их нет… В последнее время тебе исключительно заговоры да перевороты мерещатся.