Парню дико хотелось выговориться, просто слить то, что у него сейчас в душе, чтобы его послушали и пожалели. Сашка ещё в больнице, друзья бросили, кому бы позвонить. В списке последних звонков числился номер Милки.

— Привет, — просто поздоровался он, ожидая реакции на той стороне линии.

— Привет, — Меланья поздоровалась холодно и отстранённо, как будто их ничего не связывало.

— Как дела, как добралась, отдохнула уже? — это были вопросы не с целью получить на них ответы, а с целью понять, хочет ли она с ним разговаривать.

— Лёш, говори прямо, зачем ты звонишь? — Мила быстро расставила всё по местам, стало понятно, что поплакаться в жилетку не удастся.

— Просто хотел спросить, не хочешь, можешь не отвечать. Извини, что потревожил, — в голосе прозвучала обида.

— Как Сашка? — ради приличия задала вопрос Мелана.

— Врачи оставили понаблюдать ещё на пару дней, если всё будет хорошо, то выпишут.

— Старуха больше не приходила?

— Больше нет, Сашка сегодня утром хвалилась, что всю ночь как убитая проспала. Тебя хвалила. Спасибо передавала.

— Хорошо, приняла, не беспокой меня, пожалуйста, по пустякам. Всё, пока.

Звонок прервался, а Лёха ещё долго смотрел на тёмный экран смартфона. Щемящее чувство тоски сжало в груди. Захотелось тупо выпить стакан водки и завалиться на диван, но нельзя. Завтра обещал к тёще заехать, вещи Сашкины забрать и извиниться. А перегар Тамара Петровна за версту чувствует, выгонит с порога. Лёха решил пойти в качалку, сейчас потягает железо, а там мозг разгрузится, может и мысли дельные на ум придут.

До железа он в этот вечер так и не добрался. По пути к спортзалу встретил Светку, с которой мутил два года назад, зацепились языками, и парень получил прекрасную «жилетку» для сброса накопленного негатива. Девчонка тоже осталась довольной, уж что-что, а ублажать женщин Лёха умел. Утром, с чувством лёгкой вины, он поехал к Тамаре Петровне.

Что он наделал…

Мила раскладывала бабулины карты. Странное дело, вроде всем помогла, Сашку освободила, Лёхе защиту сделала, но карты упорно говорили о незавершённости этого дела. Что там ещё? Больше желающих на избавление от чего-то колдовского не было. А в раскладе выпадала одна и та же карта. И она пророчила скорое погружение в гущу событий, которые начинали закручиваться в плотный клубок. Может старуха к Сашке вернётся? Это вряд ли. Колдун перебьёт её защиту? Здесь тоже не похоже на правду, если Лёха крест снимать не будет, то может спать спокойно. Что-то глобальнее и сильнее, будто сила какая-то выходит из-под контроля.

Одну за другой она вытаскивала карты и выкладывала их в причудливый узор. К ней придёт через Лёху, но помощи он не попросит, будет просто информация. А чем ей эта информация помешает? Выпавшие в ответ на этот вопрос карты предвещали беспорядочные смерти, много смертей. Но что вводило в недоумение, эти смерти будут не человеческие, хотя угроза от них обжигала кончики пальцев.

Теряясь в догадках Мила решила отпустить ситуацию. Если чёткая картина не вырисовывается, значит либо ещё рано, либо может пройти мимо. Второй вариант был более желанным, но первый исключать тоже нельзя. Зная об опасности, можно лучше подготовиться. Настроившись и пошептав нужный заговор, Мелана легла спать. Во сне придёт.

Заснула не сразу, голова совершенно отказывалась отключаться. Назойливые мысли лезли, накручиваясь одна за другой и создавая бесконечную карусель. Чтобы вернуться в себя Мила начала читать молитву. Она не считала, сколько раз произнесла заученный наизусть текст, но пытливый мозг успокоился и включил сновидения.

Сначала были лёгкие касания ночных бабочек, обрывки событий, мгновенно проносящиеся мимо картинки, лица. Потом наступила фаза глубокого сна, пустая и тягучая, с серыми стенами и расплывающимися силуэтами. И лишь под утро Мила чётко увидела расплывающееся чёрное пятно на асфальте. Оно становилось всё больше и больше, а его границы окрашивала алая свежая кровь. Понятнее от видения не стало. Нужные мысли так и не пришли. Мелана выбрала ждать.

***

Алёшка сегодня решил в дедову хату не возвращаться. Дневники нашёл, демона призвал, главарём банды стал, что ещё для счастья надо? Матушка вкусно накормила, выслушала его враньё про повышение до начальника отдела автоматизации и всячески расхваливала своего любимого сыночка. Лёшка млел от удовольствия, играл на компе и смотрел телек.

Вечером, привычно улёгся спать и быстро отрубился. Снился дед. Алёшка ни разу в жизни его не видел, но точно знал, что это он. Филипп стоял на балконе своей квартиры и что-то скидывал вниз. Лещ подошёл ближе и увидел в руках деда стопку его тетрадей с записями. Он брал каждую, пролистывал страницы, и бросал на землю.

— Не смей, — испугавшись за свою долгожданную находку, он ринулся спасать тетради.

Дед на минуту замер и повернулся на крик. Окинул парня беглым взглядом и, презрительно хмыкнув, сбросил ещё один дневник вниз. Лёшка открыл дверь и вышел на балкон с четким намерением вернуть себе найденные записи, чего бы это ему не стоило. Снизу шёл сильный жар и странное свечение. Посмотрев туда, парень ужаснулся. Никакой тебе детской площадки и лавочек, всю землю, насколько хватало взгляда, покрывала кипящая лава ярко алого цвета. Филипп воспользовался замешательством внука и сбросил вниз ещё одну тетрадь. Бумага мгновенно вспыхнула, ещё на подлёте к лаве, и превратилась в пепел.

Не для того он так долго к этому шёл, Лёшка стал вырывать из рук деда оставшиеся записи. Филипп держал крепко, но молодая сила побеждала. Разозлившись на деда, Алёшка изо всех сил дёрнул на себя стопку тетрадей, и, отвоевав дневники, со злостью толкнул старика.

— Они тебе больше не нужны, а мне ещё пригодятся! — он, прижимая добычу к груди, делал шаги назад. На лице Филиппа растянулась неестественная ужасающая улыбка. Из его груди вырвался глухой зловещий хохот.

— Гори в аду, глупец! — дед перегнулся через перила и прыгнул с балкона вниз.

Сон оборвался, и Лещ испуганно сел в кровати. Безумно захотелось пойти и проверить сохранность своей находки. На часах без двух минут полночь. Поздновато. Лёшка повернулся на другой бок и попытался снова заснуть, но попытки успехом не увенчались. Рядом с кроватью что-то скрипнуло, Лещ