Вот сейчас же разобрать все, что он нарыл в Питере; немедленно отыскать записи репинских разговоров пятнадцатилетней давности с капитанами — приятелями Пети Каретникова и обязательно составить хотя бы примерный «поэпизодный план»!

Тщательно систематизировать все материалы, полученные в результате своего чуть ли не кругосветного вояжа и перегнать с диктофона на бумагу. Развесить эти листочки на стенке перед письменным столом и с завтрашнего утра, поглядывая на обычную карту мира и большую рекламную фотографию теплохода «Федор Достоевский», начать с чистого листа бумаги писать то, что впоследствии будет называться «Путешествие на тот свет»...

И дать себе полную сочинительскую волю!

В конце концов, Сергей Александрович Мартов — писатель, имеющий право на собственные представления о том, что когда-то произошло в действительности, а не журналист, которому положено отражать одни только факты, факты и факты.

Однако любые его литераторские фантазии ни в коем случае не должны заслонять подлинные события. Они могут лишь сопровождать и иллюминировать ту самую историю. Не больше.

Тут Мартов вспомнил свой визит к Джеку Бредшоу и Бобу Стаффорду и почему-то решил завтра начать с Лондона...

* * *

Утро Мартова — три традиционные «венские» сосиски, несколько ломтиков итальянской мацареллы и маленький заварной чайничек крепкого китайского зеленого чая с жасмином.

Вот такой многонациональный завтрак Мартов сочинил себе лет десять тому назад и отступал от своего спартанского утреннего меню только в тех случаях, когда у него ночевала какая-нибудь дама.

Позавтракав, Мартов отключил телефон, сел за компьютер, заглянул в свой «поэпизодный план» и уставился в большую географическую карту, прилепленную скотчем к книжному стеллажу еще с вечера.

Если бы он писал киносценарий, он наверняка начал бы так:

Весь экран заполняет огромная карта мира.

На фоне карты пойдут титры нашего фильма.

К концу титров камера начнет стремительно наезжать только на одну точку карты, и...

...через несколько мгновений название этой точки заполнит весь экран:

ЛОНДОН...

Но это должен был быть не сценарий, а просто большой рассказ о почти забытом происшествии...

Тут Мартов вспомнил недавний ослепительно солнечный день в Лондоне и подумал, что, если он представит себе, будто четыре года тому назад в Лондоне был почти такой же — не классически дождливый, а светлый и радостный день, он не сильно погрешит перед истиной...

И появилась первая строка:

... Несколько лет тому назад в Лондоне стоял прелестный солнечный день...

А потом — нервно, туго, со скрипом, с длиннющими паузами в поисках нужного слова, с перманентным подсматриванием в свои рабочие записи — стали рождаться и следующие фразы...

... В деловой части Лондона, на карнизе большого углового дома, сверкали огромные красные буквы — «RBI», а сверху вниз, до самого первого этажа, сбегала полная расшифровка аббревиатуры этой знаменитой старинной морской туристической фирмы — «ROYAL BRITICH INTERNATIONAL».

Большой и светлый кабинет семидесятилетнего Джека Бредшоу — одного из совладельцев «Роял-бритиш-интернэшнл», был отделан в староанглийском стиле. Стены на высоту человеческого роста укрыты темными резными деревянными панелями, потолок мореного дуба, а на старых подлинных гравюрах — древние парусники среди чудовищных волн, гигантские морские змеи, безжалостно топящие трехмачтовые суденышки; застекленные морские карты пятнадцатого века, времен Магеллана и Америго Веспуччи...

А на широких мраморных подоконниках двух высоких арочных окон — трехсотлетние медные корабельные рынды, неуклюжие, но очень красивые старинные компасы, астролябии, почтенные и наивные навигационные морские приборы и инструменты первых отважных мореплавателей.

И тут же, среди всего этого бесценного мореходного антиквариата, на роскошном рабочем столе в стиле чиппендейл конца позапрошлого столетия, абсолютным диссонансом, как вынужденная дань времени — компьютер самой что ни на есть последней модели и куча разной современнейшей кабинетной техники: от каких-то фантастических дыроколов до прибора спутниковой космической видеорадиосвязи...

Находился в кабинете и еще один стол — круглый, низкий. Вокруг него в мягких, глубоких и удобных креслах бежевой кожи сидели четверо. Семидесятилетний Джек Бредшоу, его постоянный бизнес-партнер и совладелец компании Боб Стаффорд и два посетителя.

Боб Стаффорд был всего на полтора года моложе Джека, но именно это обстоятельство еще в самом начале их союза четко и неукоснительно определило роли каждого из них во время любых деловых переговоров.

Если все вокруг считали, что Джек Бредшоу — сдержанный, мудрый, но в достаточной степени занудливый старик, то Боб Стаффорд производил на всех впечатление человека крайне легкомысленного и случайного в таком серьезном бизнесе. В самые ответственные моменты Боб оставался ироничным, насмешливым и казался удивительно поверхностным, что зачастую у людей, знавших Джека и Боба недостаточно, вызывало законное недоумение — как это мудрый Джек уже тридцать лет терпит около себя такого партнера?

На самом же деле вечные маленькие клоунады Боба Стаффорда лишь хорошо прикрывали его истинное лицо — железобетонного, несгибаемого прагматика и великого знатока своего дела, без согласия которого Джек Бредшоу не принимал никаких важных решений...

Одним из посетителей, сидящих за круглым столом, был сорокавосьмилетний Стенли Уоррен — опытный судоводитель, бывший старший помощник капитана на одном из судов, когда-то арендовавшихся Бобом и Джеком. Потом, несколько лет спустя, Стенли оказался уже капитаном очень большого океанского нефтеналивного танкера, а потом...

Потом Стенли Уоррен плюнул на судовождение и стал хорошо оплачиваемым сотрудником большой судовладельческой пассажирской компании одной из испаноговорящих стран. Поговаривали, что Стенли числится еще и консультантом по морским делам в одном сомнительном международном синдикате. Однако никаких подтверждений этим слухам не было. Иначе Боб Стаффорд и Джек Бредшоу просто никогда не согласились бы ни на какие переговоры.

Четвертым в кабинете Джека Бредшоу сидел безликий молчаливый молодой человек восточного типа с явно не принадлежащим ему интернациональным именем Чарли. На нем были модные узконосые туфли, дорогие «вытравленные» джинсы, белая майка и светло-серая лайковая курточка. Стенли представил Чарли сотрудником той же фирмы, на которую теперь работает и он сам.

Боб и Стенли прихлебывали виски, Джек — остывший чай с молоком, перед Чарли на столе стоял высокий стакан с минеральной водой.

По всей вероятности, разговор уже несколько затянулся, потому что Стенли, не сдерживая легкого раздражения, говорил:

— ...а так как мы с Чарли теперь представляем совершенно новую пассажирскую судовладельческую компанию с ближневосточной ориентацией, то наш шеф предлагает вам самое тесное сотрудничество с нами. Короче — нам нужна вывеска вашей старой и уважаемой круизной компании. Мы отдаем вам во фрахт свои суда, вы нам — своих пассажиров и солидное партнерство.