– Потом напишет. Если захочет, конечно. Но мы сделаем все, чтобы заинтриговать его.

Никита набрал короткое сообщение: «Сувор, то что вы описали в «Мертвом месяце» – правда? Мы находимся сейчас в «Моркиной горе», и нас шестеро». Он поколебался мгновение и оставил в сообщении номер телефона.

– Может, после не выйдет подключиться, – пояснил Никита.

Тина выждала мгновение, потом собралась с духом, точно перед прыжком в прорубь, и произнесла, глядя ему в спину:

– Мне снился этот дом.

У Тины возникло ощущение падения со скалы в море. Когда понимаешь, что под тобой, но вода слишком темная, слишком холодная, и неизвестно, есть ли в этом месте отмель или большие камни, о которые немудрено разбиться. И вот ты решаешься и делаешь шаг в неизвестность, а потом летишь вниз камнем и мечтаешь об одном: отменить это, но уже слишком поздно.

Без паузы она начала рассказывать свой сон, про связь с умершими. Казалось, если она замолчит хоть на мгновение, то собьется и будет уже не в силах продолжать дальше. Никита развернулся и слушал не перебивая, лишь покусывал губы, точно Тина говорила о том, что его самого волновало.

– Я запру вечером дверь, – пообещал он, – а еще можно чурбаном для колки дров подпереть.

Тина перевела дыхание:

– Ты мне веришь?

Никита посмотрел в сторону:

– У меня был недавно один случай.

И он тоже поведал о том, что с ним произошло. Откровенность в обмен на открытость.

…Стояла весна, настоящая весна, когда наступило тепло, и все переоделись из теплых курток в плащи и ветровки. Снег почти везде растаял, кроме большой ледяной кучи, расположенной на площадке возле котельной. В сигаретных окурках, потемневшая и ноздреватая, куча казалась несокрушимым исполином, но Никита знал: и ее время придет, совсем скоро. Всего лишь через пару недель. У них с Джеком, рассел-терьером, был один и тот же любимый маршрут. Сперва Джек привычно обнюхивал опоры перил крыльца, после задирал лапу возле урны и затем спешил на пустырь, где давно собирались собаки и собачники со всего района. Пустырь этот, разделявший два дома, почему-то не застраивался. Говорили, что под землей проложена теплотрасса и силовые кабели, потому на нем не сажали даже деревья и кустарник. Никита размышлял с друзьями, что на пустыре могли бы соорудить спортивную площадку, но и ей не нашлось места. Зато там росла трава, которую регулярно косили летом, и были протоптаны дорожки, как владельцами собак, так и людьми, которые стремились сократить путь до метро.

В тот день Никита вернулся из школы в пять часов и решил выгулять Джека, да и самому хотелось прошвырнуться – уж больно хорошая погода стояла. Он пристегнул поводок к ошейнику, и они с Джеком отправились по дорожке, пересекавшей пустырь по диагонали. Джек рвал поводок, ему хотелось побегать, Никита его понимал. Его переполняла радость: синева, солнце, желтые брызги мать-и-мачехи, первая зелень. Хотелось мчаться, как в детстве, ну или как Джек. И Никита перешел на быстрый шаг.

Мальчик шел навстречу; почему-то Никита не сразу его заметил. Он скользнул по пацаненку взглядом: мелкий, лет четырех-пяти от силы. Одет в теплую, не по погоде куртку и голубую шапку, из-под которой выбивались светлые пряди. Лицо мальчишки показалось смутно знакомым, где-то его Никита видел. Да и тот смотрел на Никиту с любопытством. Мальчик прошагал мимо, и Никита застыл, резко натянув поводок, из-за чего Джек с удивлением уставился на хозяина. Мелкий был один, без родителей.

Никитин район считался благополучным, дети в нем гуляли под присмотром матерей и других родственников, самого Никиту из школы встречала бабушка, лет до десяти. Сами по себе водились стайки детей из южных стран, бывших союзных республик, да и то под надзором старших братьев или сестер. А этот брел в одиночестве. Такого просто не могло быть! Никита решил остановить мальчишку. Он обернулся, того нигде не было.

– Я всего метров десять прошел, он не мог никуда деваться, – сказал Никита.

Тина внимательно выслушала его, не перебивая. Она знала, как трудно делиться подобными вещами. Да зачастую и не с кем – кто же поверит?

– Мы с Джеком оббегали все вокруг, как сквозь землю провалился. И еще, – он перевел дыхание, – мальчишка был странный. Одежда у него не современная. Чистая, без дырок, но сейчас так не одеваются. Ну если в деревнях только, куда городские родственники везут старое барахло. И еще…

Никита смотрел куда-то вдаль, собираясь с мыслями.

– Я говорил, что мальчишка показался знакомым. Я его видел лет одиннадцать назад примерно. На фотографии. Они везде висели: на подъездах, на заборах, на детской площадке. «Пропал мальчик». Мне кажется, это был он. Но ведь так не может быть?

Тина сжала его ладонь.

– Мы многого не знаем. Мне кажется, помимо нашего мира существуют и другие. Глупо, да?

Никита отрицательно замотал головой:

– Я так не считаю.

– У нас просто знаний не хватает. Или органов для восприятия.

Тина погладила его по ладони.

– Но я же не сумасшедшая, и я вижу мертвецов. Может, из-за того что при рождении у меня была асфиксия, и я одиннадцать минут не дышала? Какие-то компенсационные способности мозга?

– А раньше это спало, пока не последовал толчок? – предположил Никита.

– Да.

– Лучше бы встретила этого мальчишку, – вздохнул Никита, – спросила бы, куда он тогда пропал. Мне мама рассказывала, непонятная история.

– Расскажи, – попросила Тина.

Никита сосредоточился:

– Я маму спросил в тот вечер, помнит ли она про пропавшего мальчишку из дома напротив? Нашли его или нет? Она ответила, что искали Славика долго – его так звали. Объявления были развешаны, район с собаками прочесывали, на стройке неподалеку все обыскали. Наш же район молодой, мы одними из первых в него въехали. Но без следов. А потом родители его переехали куда-то и все затихло.

С улицы были слышен хохот: Костя травил очередную байку. Ветер доносил запах шашлыка и дыма, а может, пахло от их одежды. И в тот же момент чудилось, что Тина с Никитой оказались отрезаны от прочего мира. Они вдвоем, старый чердак и тени прошлого.

– Мама знала ту женщину, мы иногда гуляли вместе, хотя я этого мальчишку только из-за фоток вспомнил. У него еще старший брат был. В тот день, когда Славик пропал, они гуляли на площадке возле пустыря. Брат лазил на горке, а Славик спрятался за кусты, но мать его видела: пальчики и голубую шапку. А потом, раз, отвлеклась на секунду, а его уже нет.

Со двора донесся крик:

– Эй вы, скоро там? Куда пропали?

– Сейчас спустимся, – ответил Никита и добавил для Тины: – Там некуда пропасть, совсем. Небольшие кусты, а за ними пустырь, где я его встретил через одиннадцать лет. Если это он был. Кусты сразу же после этого случая спилили.