— Хотя бы оставь Дашу дома с мамой еще на несколько дней, позволь им попрощаться, свыкнуться, — попросила я.

Он немного подумал, затем ответил:

— Хорошо.

Дальше я, ощутив во рту металлический привкус, поняла, что приближается его корабль. Пришелец двинулся в сторону ограды, увитой диким плющом, и вскоре исчез из виду.

Я, написав Алине смс, что пришелец на сегодня ушел, пошла домой. Я понятия не имела, что происходит между мамой и дочкой, в конце концов, это уже было не моим делом. У меня у самой, как оказалось, были огромные проблемы, ведь может случиться так, что мишенью пришельцев окажусь и я.

Я ворвалась в дом, как ураган и налила себе стакан воды, чтобы немного прийти в себя. Я вышла в сад и села на шезлонг, как раз на тот, на котором перед своим уходом сидел Ицнар. Зачем он сделал это? Я не юная девственница, чтобы он смог забрать меня с собой с целью продолжения его потомства. К чему ему было открываться мне, если он знал, что обрекает себя на пожизненную ко мне привязанность? Неужели ему пришлось это сделать из-за этой нелепой аварии? Если это так, то мы оба попали с ним в передрягу! Я ни при каких условиях не покину данную планету, оставляя свою дочь здесь. А уж о том, чтобы отдать свою дочь пришельцам не могло быть и речи! Я не верила ни одному их слову. Было ясно одно. Они пришли сюда за девушками, и они их получат! Сейчас я была уверена, что любым способом! Ицнар после своего исчезновения больше не появлялся. Возможно, он пытался преодолеть свою привязанность ко мне, так как я явно не подхожу ему для его целей. Наверняка были какие-то возможности разорвать эти взаимные эмоциональные путы, и он не преминет ими воспользоваться. От этой мысли на глаза выступили слезы. В то время как я обдумывала все это, меня снова начало накрывать жуткой тоской. Ицнар появился перед моим внутренним взором, и я каждой клеткой могла ощущать его рядом. От того, что его физически не было тут, рвалось сердце. Мои чувства были противоречивыми. Ицнар мне очень нравился, но сейчас, когда я узнала о том, что это было мне в какой-то степени навязано, я испугалась. Я не привыкла к тому, что меня лишают свободы чувств.

— Господи, — подумала я, — а если я не смогу никогда освободиться от этой безумной тяги к нему, как же я буду жить? Мне стало сильно жалко себя, и я обняла себя руками, чтобы немного успокоиться. Нужно было что-то делать, чтобы помочь себе. Я стала обдумывать план, как мне сейчас быть. Я была уверена, что раз пришельцы уже тайком встречаются с девушками, которые знакомились с ними на сайтах, значит, в скором времени их начнут массово увозить, не зависимо от того, получат они на то разрешение землян или нет. Мне пришло в голову, что так втихаря, пока наши правительства тешут себя уверенностью, что от их решения что-то зависит, инопланетяне могут увезти с Земли уже тысячи девушек! Это было страшно. Я должна была спасти хотя бы себя и Ульяну, и был единственный человек, который хоть как-то мог мне в этом помочь. Это был мой дядя Савва. Я ничего не знала точно про его должность и полномочия в компании, в которой я работала. Он всегда уходил от прямых ответов на вопросы, но было ясно, что он был не последний человек в службе охраны и, учитывая то, что именно он предупредил меня о грозящей опасности, дядя, возможно, имел какое-то решение вопроса, не известное мне. Какое-то время я обдумывала, стоит ли мне звонить ему сейчас или лучше подождать до утра, но страх за жизнь Ульяны заставил меня набрать его номер. Он неожиданно быстро ответил, его голос звучал бодро, так, словно он и не ложился спать вовсе.

— Что случилось? — не поздоровавшись, спросил он.

— Дядя, — дрожащим голосом сказала я, — я боюсь, я попала в неприятности, нам надо поговорить.

— Через час за тобой приедет машина с номером шесть сот сорок пять. Бери Ульяну и собери все необходимое на неопределенный срок. Майя, вы не вернетесь домой, я забираю вас. Ничего не спрашивай, я все объясню позже.

Меня снова заколотило. Положив трубку, я с дрожащими коленями бросилась собирать вещи. Разбудив Улю, я, сославшись на дядю Савву, велела ей немедленно взять чемодан и покидать туда все, что будет ей необходимо. Мы метались по дому, мало соображая, что нужно взять с собой. Как только я решила, что сделаю все, чтобы спрятаться от Ицнара, мою душу стало буквально рвать на части от отчаяния. Грусть, перемешанная с горечью и беспокойством, буквально обтянула меня плотным саванном и я, с трудом сдерживая слезы, старалась отвлекаться на что угодно, лишь бы не думать о происходящем. Это было трудно. В конце концов, я кончила тем, что, закрывшись в ванной, упала на пол вся в слезах, ощущая себя больной и истерзанной. Было понятно, что внутри меня что-то сопротивлялось моему разуму и это что-то напоминало цунами, сносящее все на своем пути. Только страх за дочь и встроенное желание уберечь ее от любых опасностей заставило меня встать и продолжить задуманное.

Когда мы сели в машину, мое сердце билось так сильно, что мне казалось, его было слышно со стороны. Я обняла дочь и постаралась сосредоточиться на ней, чтобы снять волнение и притупить боль. Это немного помогло, и я даже задремала по дороге. Однако сон сняло, как рукой, как только я заметила, что машина заезжает на огороженную высоким забором территорию, напоминающую военную базу. Так и знала, что мой дядюшка был темной лошадкой! По крайней мере, я правильно сделала, что решила доверить ему самое дорогое, что у меня было — мою дочь. Никто, кроме него не сможет защитить ее. Что касается меня, чувствуя себя зараженной вирусом любви к пришельцу, я в этом была неуверенна. Было ли лекарство, способное мне помочь? И сколько мне удастся прожить с этой нестерпимой болью в душе? Это были вопросы, ответы на которые я не знала.

Нас с дочкой провели до лифта невысокого здания и к моему удивлению элеватор, в который мы вошли с невысоким ничем не примечательным мужчиной, поехал вниз, а ни вверх. Я ожидала спуститься в цокольный этаж, однако лифт продолжал бесшумно двигаться все ниже и ниже, явно увлекая нас глубоко под землю. Вот это да. Похоже, мы находились в современном подобии бомбоубежища! Мы с Ульяной молча переглянулись. Я взяла дочку за руку, давая ей понять, что я рядом.

Через минуту лифт остановился, и мы вышли в длинный коридор, освещенный белыми люминисцентными лампами. Наш сопровождающий повел нас прямо и открыл дверь одного из многочисленных помещений, расположенных в ряд. Мы вошли внутрь и оказались прямо перед письменным столом с компьютером, за которым работал мой дядя Савва. Завидя нас, он тут же встал и подошел, чтобы обнять нас. В то время как сопровождающий закрыл дверь и удалился, дядя предложил нам сесть на стоящий у стола белый диван.

— Рассказывай, — серьезно сказал он, и я тут же попросила дядю поговорить с ним наедине. Нельзя было при дочери рассказывать то, что произошло между мной и Ицнаром. Она не должна была волноваться из-за меня. Она должна знать, что ее мама все решит, и она будет в безопасности. Когда Ульяна ушла с очередным сопровождающим в комнату, которую выделили специально для нас, я тут же выпалила дяде всю историю, захлебываясь в эмоциях, сбиваясь, глотая холодную воду из предложенного мне стакана. По мере моего рассказа лицо дяди становилось все более и более мрачным. Он слушал, не перебивая, но его эмоции выдавали в нем сильное недовольство и даже порицание.