был убийца! – дама округлила глаза и зашептала, словно боясь, что ее могут услышать посторонние:

– Я представить себе не могу, что этот монстр был так близко, а бедный Альвизе уже лежал там мертвый…

– Он не казался расстроенным в последнее время?

– О, совсем наоборот. Он рассказал, что участвовал в тайном аукционе, где были выставлены редчайшие старые вина и даже старинный рецепт производства особенного вина. Рецепт ему не достался, но он надеялся уговорить знакомого, победившего в аукционе, обменять рецепт на какое-то редкое вино. Возможно он успел это сделать, и был счастлив перед смертью, – дама приложила к глазам шелковый платок с монограммой.

– А он не говорил, что это за рецепт?

– Нет, он лишь сказал, что рецепт очень ценен.

Распрощавшись с дамой, чье имя она так и не узнала, Саша вышла на улицу и медленно пошла в сторону Арно.

Совсем недавно она слышала о секретном рецепте производства вина, может быть синьор Маурицио что-то знает об этом? Наверняка все виноделы, обладающие такими важными секретами, знакомы между собой.

***

Тут она почувствовала, что ужасно хочет есть, видимо, итальянское поедание огромного количества еды на обед и ужин уже вошло у нее в привычку. Но вместо того, чтобы отправиться в один из милых ресторанчиков, которые она так любила на другой стороне Арно, Саша развернулась и отправилась в сторону рынка, Mercato Nuovo.

В присутствии идеально воспитанного Никколо она ни за что не стала бы есть то блюдо, которое так манило ее сейчас, значит, надо пользоваться случаем.

Она нырнула в привычный хаос прилавков, мясных и овощных лавок, небольших простых кафе, чтобы пройти знакомым путем до нужного места. Сегодня, забыв о том, что она дала себе слово быть всегда воспитанной и утонченной дамой, Саша собиралась слопать лампредотто.

Можно сколько угодно рассказывать, где во Флоренции готовят настоящую тосканскую и флорентийскую еду, но нет ничего более флорентийского, чем лампредотто.

В 2009 году в Евросоюзе вышел закон, запрещающий продавать вино в разлив в уличных точках по продаже фастфуда. Но традиция запивать лампредотто тут же купленным стаканчиком вина, называемым во Флоренции «готтини», существовала чуть не со средневековья, и молодой флорентийский мэр Маттео Ренци – будущий премьер Италии – издал распоряжение, разрешающее продавать вино в киосках лампредоттаи, в нарушение правил Евросоюза.

Название лампредотто произошло от слова лампреда – это миноги, водившиеся в Арно. Действительно, по внешнему виду эта штука не очень аппетитная, и напоминает присоски миног, а вот на вкус просто замечательна.

Звучит все весьма пугающе: часть коровьего желудка варится с томатами, петрушкой, сельдереем, луком, всяческими пряными травками, готовят ее очень долго на медленном огне, а потом режут на кусочки и укладывают в булку по типу гамбургера, или в разрезанный батон – панини.

Секрет в том, что желудок должен быть очень свежим и триппайо – кулинар, его готовящий, выбирает его очень тщательно.

Слово триппа – популярное блюдо для холодного времени года в центральной Италии – не зря звучит в названии повара, готовящего лампредотто, это та же еда. Но если триппу в ресторане подают, как готовое блюдо (приправленное сыром пекорино, если оно готовится по-римски и пармезаном, если по-флорентийски), и вы едите его таким, как оно подано, то лампредотто вы можете получить с приправой по вкусу.

А лучше всего – баньято (скорее всего, вас об этом спросят при подаче в киоске), то есть купающееся в соусе, сочное и пропитанное. Как, собственно, Саша и заказала, усевшись тут же за простой столик, получила свое вино и требуху, уложенную, словно бургер, внутрь булочки, вгрызалась, хрюкала от удовольствия и наслаждалась.

Говорят, что в год во Флоренции съедают 80 тонн лампредотто. Сегодня Саша влилась в плотные ряды поедателей этого простонародного блюда, существующего со времен Средневековья.

Наконец она отвалилась от стола, вытерла салфеткой довольную объевшуюся физиономию, и как медведь Винни Пух после обеда у кролика вразвалочку поплелась по улице, да не куда-нибудь, а в ботанический сад Флоренции, Orto dei semplici.

Здесь она наконец плюхнулась на скамейку среди благоухающих кустов и чуть не уснула под жарким сентябрьским солнышком.

Нет уж, никаких воспоминаний, никаких розовых туманов над Арно и звуков танго на площади Всех Святых. Это все осталось в другой жизни, там, где золотой туман накрывал долину, где пламенели на солнце терракотовые башни Кастельмонте, замка-на-горе.

Теперь у Саши должна быть своя Флоренция, связанная лишь с ней, и не напоминающая о прошлых приключениях, о тосканском комиссаре и хозяине старого замка, увитого плющом.

Телефон зазвонил, и девушка подскочила на месте, погруженная в свои мысли она, похоже, задремала. Саша взглянула на дисплей телефона и вздрогнула: там высветилось имя звонящего. Клаудио.

Вот как теперь объяснять маленькому маркизу, зачем она сослалась на него безо всякого разрешения?

– Pronto! – пришлось отвечать на звонок.

– Alessandra, carissima, – раздался в трубке знакомый голос.

– Marcheseeee che piacereeee, – с чисто итальянской утрированной радостью протянула Саша.

Но Клаудио совершенно не обижался, и Саша в который раз сказала себе, что она нехороший человек, это как минимум: ни разу не позвонить человеку, спасшему ей жизнь в течении четырех лет!

– Алессандра, я понял, что вы снова ввязались в приключения! Мне позвонила вдовствующая графиня Тебальдини – приятельница нашей с вами знакомой, графини Розати, между прочим, и задавала мне очень странные вопросы. Я конечно знаком с покойным графом Альвизе, но весьма поверхностно, мне бы и в голову не пришло справляться, как прошли похороны. Но я все подтвердил, я кивал, я заверил милейшую La Tebaldini, что озабочен, и проникнут, и сопереживаю.

А теперь, дорогая Алессандра, – голос его изменился и в нем слышался смех, – рассказывайте, что вы там опять натворили.

– Клаудио, мне так стыдно! И я вам очень-очень благодарна! На самом деле я ничего не натворила, я просто хотела помочь другу, вы же знаете, как дворяне разговаривают с полицией, а в своем кругу они могут вспомнить то, что никогда бы не рассказали чужому. Простите меня! Я не знаю, почему я сослалась на вас, я даже не знала, как зовут ту старую синьору и не знала, что вы с ней действительно знакомы. Я обещаю, что никогда больше так не поступлю!

– Алессандра, дорогая, да полно вам, я рад быть полезным. Тот друг, о котором вы говорите, это ваш обаятельный комиссар полиции из Тосканы? Кстати, вы знаете, что комиссары в итальянской полиции отменены, и ваш друг теперь не меньше, чем вице-квестор? Ну да, что я, конечно вы знаете.

– Увы,