Полковник позвонил через час, можно было ехать домой, но сначала они решили перекусить, потому что карабинеру нужно было возвращаться на работу.

Времени петлять по узким улицам в поисках любимых заведений в Ольтрарно не было, и они договорились встретиться в самом центре, в траттории, носящей имя знаменитой флорентийской статуи поросенка – Il Porcellino.

Саша давно знала это заведение, и всегда с удовольствием здесь обедала или ужинала.

– А ты тер рыльце кабанчика, il porcellino? – поинтересовалась Саша у Никколо. – Говорят, потрешь, и будет тебе счастье.

– А вы знаете, что кабанчик- это прекрасный юноша? – к столику их уже подходил хозяин ресторана, прекрасно знавший Сашу по ее предыдущим приездам во Флоренцию.

– Его заколдовали? – засмеялась девушка

– Да, но по ночам он снова становился человеком и даже влюбился в одну флорентийскую девушку. Но она не смогла сохранить тайну, и скоро об этом узнал весь город, и юноша навсегда остался бронзовым кабанчиком. А ведь просил никому не говорить! – засмеялся хозяин.

– Вот! – Поднял палец вверх Никколо, – с женщинами одни проблемы, так и норовят куда-нибудь вляпаться и секреты хранить не умеют. Того и глядишь превратишься в бронзового кабанчика.

– Ну и подумаешь, и вообще ничего тебе не расскажу, – надулась Саша.

Они взяли на первое большие тортелли с сыром пекорино, грушей и орехами, на второе- тонкие нежные ребрышки ягненка из сиенских земель– buttera di cinta senese, запеченные в вине мореллино ди сандзано со сливами и миндалем, к ягненку- то же вино, в котором мясо запекалось.

– Вот не жаль такое вино переводить на готовку, – вздохнула Саша и снова позавидовала итальянцам: они способны на такой обед, а после обеда – на работу.

– Ну, рассказывай, – засмеялся Никколо, – не обижайся, я ж пошутил. И тебя ж распирает, давай, рассказывай!

Саша рассказала обо всем что узнала в университете. Никколо сделал пометки, позвонил флорентийским коллегам и дал задание встретиться с профессорессой и оформить протокол.

– Значит, она была одной из последних, с кем он встречался перед смертью. Мы нашли у него в холодильнике мороженое ручной работы, нашли джелатерию где оно куплено, его помнят, он долго выбирал мороженое, сказал, что ждет важного гостя. А еще мы все-таки установили одного из приходивших к профессору молодых людей. Он связан с румынской бандой, так что возможно, это убийство стоит особняком и не имеет отношения к остальным.

– Но везде что-то искали!

– Да, и я надеюсь вскоре узнать, что именно. Разыскиваем этого парня, молодого румына. Возможно мы сразу получим все ответы.

– А Энцо, как Энцо?

– Пока у нас. В конце концов признался, что действительно ездил к Торрепадуле той ночью. Напился, сел за руль, но не решился войти, пока доехал, сообразил, что так можно и в полицию угодить и все станет еще хуже.

– Он и угодил. Вы его отпустите?

– Пусть пока посидит, время содержания под стражей еще не вышло. В следующий раз подумает, прежде чем глупости делать. – Никколо задумчиво посмотрел на Сашу. – Может и тебя не надо было спасать? Тоже бы отбило желание лезть во всякие истории.

– Ну, ты и stronzo! – возмутилась Саша. – Кстати, что ты делал сегодня на Понте Веккьо?

Полковник захлебнулся водой, которой запивал свой кофе.

– Я? На Понте Веккьо? Похоже, зря я тебя отправил в университет, уже галлюцинации начались. Все, все, не обижайся, не был я там. Показалось тебе.

***

Вечером за ужином Саша снова вернулась к теме расследования. Никколо лишь обреченно махнул рукой – хотелось отдохнуть и забыть о работе, но ведь все равно не отстанет.

– Вы допросили Терезу Джуди? Она рассказала про аукцион?

– Да, рассказала.

– Смотри, ну вот уже общее между двумя убийствами. Надо узнать, что это был за аукцион, и кто в нем участвовал. Профессор выиграл, получил рецепт. Может, его и искали?

– Саша, поверь мне, этим мы тоже занимаемся. Мы пытаемся установить, где проходил тот аукцион, кто его устраивал. Но информацию по таким мероприятиям, в которых участвуют только по приглашению, обычно трудно найти, весь смысл аукциона в том, что он был тайным. Я сомневаюсь, что кто-то нам расскажет.

– А какой смысл в таком рецепте, почему он стоит больших денег?

– Честно говоря, я тоже не могу понять. Ведь производство вина, тем более старинного и наверняка известного, это процесс, который зависит от опыта винодела. Мало написать на листочке в какой срок собирать вино, ведь погода разная, и нельзя сравнивать погоду 200 лет назад, когда записали рецепт, и сегодня. Плюс и все прочее идет методом проб и ошибок. Здесь нужен опыт, навык, никак не запись на листочке.

– А может, поговорить с синьором Маурицио?

– Я о этом думал. Не смотри на меня такими глазами, если соберусь- обещаю, что возьму тебя с собой.

Глава 8.

Карабинеры ждали результатов от техников. Опросы родных и знакомых четырех жертв ничего не дали. Если кто и слышал о тайном аукционе, в котором, как выяснилось, участвовали трое из четырех убитых, а профессор даже стал победителем и отхватил ценный лот, никто не мог сказать, кто его проводил, где, и что за таинственный рецепт так взволновал и графа, и профессора.

Две жертвы никогда не связывали себя узами брака, хотя было им далеко за 50, остальные двое расстались с супругами. Карабинерам пришлось потрудиться, чтобы побеседовать с последними известными пассиями старого графа, все они признались, что романы были вялотекущими, возможно, для отвода глаз, и ни к чему серьезному не приводили и вообще непонятно, зачем старый граф их заводил. Но он был известен, богат, элегантен, и дамы с удовольствием выходили с ним в свет. Хотя и возраст надо учитывать, все же графу было за семьдесят.

Арестованного румына пришлось отпустить, у него было подтвержденное алиби на время смерти профессора. Хотя молодой человек не смог внятно объяснить, что связывало его с профессором, ссылаясь на какие-то общие интересы, говорил, что профессор помогал ему с английским языком. Но что бы их не связывало, юноша был не причем.

Профессоресса Тереза Джуди призналась карабинерам в том, о чем умолчала при разговоре с Сашей, и то после обещания получить ордер и взять анализ ее ДНК: после пиццерии они пошли домой к профессору, где занимались любовью, и лишь потом она отправилась на вокзал.

Синьора Джуди уверяла, что свои отношения они скрывали лишь потому, что университет не приветствовал личные связи между преподавателями, а оба дорожили