дисциплины есть попустительство мелкобуржуазной распущенности, которая зачастую граничит с саботажем. Разгильдяй, организационно распущенный элемент зачастую является объективно проводником вредительской деятельности врагов народа, которые используют каждую щелочку нарушения дисциплины в своих вражеских целях».

В феврале 1941 года на ХVIII конференции ВКП(б) в Москве Суслова ввели в состав ЦК, что укрепило его аппаратные позиции, сделало более уверенным в отношениях с различными ведомствами. На этой конференции Суслов впервые заглянул за кулисы большой политики. Жена Вячеслава Михайловича Молотова, казавшегося вторым человеком в стране, Полина Семеновна Жемчужина, которая еще недавно была союзным наркомом рыбной промышленности, лишилась высокого партийного звания кандидата в члены ЦК – «как не обеспечившая выполнения обязанностей кандидатов в члены ЦК».

Генеральный секретарь исполкома Коминтерна Георгий Димитров, болгарский коммунист, нашедший убежище в Советском Союзе, записал в дневнике:

«Вывели из состава членов и кандидатов ЦК и ревизионной комиссии ряд людей. Особое впечатление произвел случай с Жемчужиной. Она выступала неплохо: “Партия меня награждала, поощряла за хорошую работу. Но я увлеклась, мой заместитель (как наркома рыбной промышленности) оказался шпионом, моя приятельница – шпионка. Не проявила элементарной бдительности. Извлекла уроки из всего этого. Заявляю, что буду работать до последних своих дней честно, по-большевистски”».

На фронте и в тылу

Когда нацистская Германия напала на Советский Союз и началась Великая Отечественная, в Орджоникидзевском крае приступили к мобилизации военнообязанных, готовили боевые резервы для Красной армии. Здесь развертывались эвакогоспитали, сюда доставляли раненых бойцов и командиров Красной армии. Собирали теплые вещи для фронтовиков.

Леонида Ильича Брежнева, секретаря Днепропетровского обкома по оборонной промышленности, призвали в Красную армию уже в конце июня сорок первого, и он прошел всю войну. Суслов на фронт не попал – нужен был в тылу.

Самым тяжелым для края стал второй год войны. Профессиональные разведчики предвидели, что летом сорок второго немцы предпримут наступление именно на юге, надеясь лишить Советский Союз кавказской нефти. Они видели, что именно туда, а не под Москву, поступали свежие части вермахта, техника и боеприпасы.

Будущий маршал, а тогда генерал-лейтенант Иван Христофорович Баграмян, начальник оперативной группы штаба Юго-Западного направления, в марте 1942 года прилетел в Москву и пришел в разведывательное управление генштаба, где в информационном управлении служил его однокашник по академии генерал-майор Александр Георгиевич Самохин. Он и сказал Баграмяну, что, по его мнению, вермахт нанесет удар на южном фланге. Цель – овладеть нефтяными районами Кавказа и перерезать Волгу, главную водную артерию страны, в районе Сталинграда. Багрямян доложил мнение разведуправления своему начальству – маршалу Семену Константиновичу Тимошенко. Маршал не поверил. В результате передовые части вермахта прорвались к Волге и Главному Кавказскому хребту.

Командующим Северо-Кавказским фронтом, которому предстояло остановить вермахт, Сталин назначил маршала Семена Михайловича Буденного. А Закавказскому фронту было поручено оборонять такие важные центры, как Баку и Грозный. Фронтом командовал генерал армии Иван Владимирович Тюленев, тоже выходец из Первой конной армии. Рассчитывали, что Буденный легко прикроет перевалы Главного Кавказского хребта. Исходили из того, что высокогорные перевалы непроходимы, но хорошо подготовленные немецкие горные стрелки продолжали наступать.

27 июля 1942 года началась эвакуация края, за что персонально отвечал первый секретарь крайкома Суслов. Вывозили людей, а также скот, зерно, тракторы, комбайны, промышленное оборудование. Свою семью первый секретарь крайкома еще раньше отправил в Казахстан.

Оборону держала 37-я армия, входившая в Северную группу Закавказского фронта. Член Государственного комитета обороны и нарком внутренних дел Лаврентий Павлович Берия настоял на том, чтобы командующим Северной группой войск, которая прикрывала важнейшее направление – от Орджоникидзе и Нальчика до Каспийского моря, – назначили его заместителя по внутренним войскам генерал-лейтенанта Ивана Ивановича Масленникова. Членом военного совета Северной группы утвердили первого секретаря крайкома Михаила Андреевича Суслова.

Командовал 37-й армией генерал-майор Петр Михайлович Козлов. На следующий год генерал станет Героем Советского Союза, но скоро уйдет из жизни после тяжелого ранения. В те горькие дни его армия отступала.

Секретарь краевого комитета Суслов доложил в Москву:

«Ставрополь обороняли 800 военнослужащих и бойцов истребительного батальона. Вооружены они были только винтовками. Минометы, выпущенные на оборонном заводе Ставрополя, не имели снарядов».

На заседании бюро секретарь Орджоникидзевского крайкома Суслов изложил план организации партизанского движения в крае. Предполагалось создать партизанский отряд в каждом районе. Костяк партийного подполья должны были сформировать секретари райкомов и председатели райисполкомов – люди, хорошо известные в городе и области; их могли узнать и выдать. Но Суслов знал позицию Сталина: подпольщиков и партизан должны непременно возглавлять местные партийные руководители.

Сталин подписал постановление «Об организации борьбы в тылу германских войск», в котором требовал, чтобы партийные секретари сами руководили подпольем и партизанскими отрядами, и угрожал карами тем, кто эвакуировался:

«Все еще нередки случаи, когда руководители партийных и советских организаций в районах, подвергшихся угрозе захвата, позорно бросают свои боевые посты, отходят в глубокий тыл, на спокойные места, превращаются на деле в дезертиров и жалких трусов».

Постановлением Государственного комитета обороны 30 мая 1942 года был создан Центральный штаб партизанского движения при Ставке Верховного Главного Командования. Штаб возглавил Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко, в 36 лет назначенный первым секретарем ЦК компартии Белоруссии. Сталин всегда отличал и ценил его.

По указанию Суслова партийные и комсомольские комитеты набирали добровольцев для партизанских отрядов и организации диверсий в тылу врага. Отряды формировались на основе истребительных батальонов, в которые зачисляли членов партии и комсомольцев, не подлежавших призыву в Красную армию, но физически способных владеть оружием. Иначе говоря, истребительные батальоны состояли из гражданских людей, не получивших военной подготовки. Теперь им предстояло сражаться с противником партизанскими методами. Командирами батальонов назначались чекисты и сотрудники милиции. На райотделы НКВД возлагалась задача обучения бойцов. Закладывали тайники с продовольствием и оружием.

Спецгруппы в тыл противника засылал Наркомат внутренних дел. Диверсионные группы отправляло Разведывательное управление Красной армии. Но многие люди – хорошо понимая, что рискуют жизнью, – сами уходили в партизанские отряды, чтобы продолжить борьбу с врагом.

Я хорошо знал покойного генерала Эдуарда Болеславовича Нордмана, который всю жизнь прослужил в ведомстве госбезопасности. Он руководил управлением КГБ в Ставрополе, когда хозяином края уже был растущий партийный работник Михаил Сергеевич Горбачев. Потом возглавил комитет госбезопасности Узбекистана, но рассорился с единоличным властителем республики Шарафом Рашидовым. Родившийся в Белоруссии генерал Нордман был симпатичен мне тем, что в июне сорок первого, не колеблясь ни минуты, девятнадцатилетним юношей ушел в лес партизанить.

Он рассказывал:

– Поздно вечером 22 июня работники райвоенкомата привезли винтовки, патроны, гранаты. Я получил винтовку, девяносто патронов, гранату. А 28 июня мы уже приняли бой с немцами. Наш партизанский отряд был первым на территории Белоруссии.

Нордман сражался против оккупантов до возвращения Красной армии,