но никогда и ничего не рассказывал о службе в Литве. Теперь понимаю почему, – надо понимать, тяжкие были воспоминания.

24 мая 1945 года Суслов провел заседание Бюро ЦК по Литве с повесткой дня – «Об активизации буржуазно-националистических банд и мерах усиления борьбы с ними».

Бюро постановило:

«Считать важнейшей и первоочередной задачей партийных, комсомольских и советских организаций, органов НКВД и НКГБ дальнейшее усиление борьбы с литовскими и польскими буржуазными националистами, быстрейшее разоблачение и ликвидацию буржуазно-националистического подполья и полный разгром кулацко-националистических банд».

Суслов недовольно отметил, что карательные органы недостаточно активны: «Врагу не была показана наша реальная сила».

В решении Бюро записали:

«Органы НКВД и НКГБ должным образом не перестроили своей работы в соответствии с новой тактикой врага».

Суслов обратился к наркому внутренних дел Берии с просьбой направить в республику дополнительное количество оперативных сотрудников, перебросить свежие части НКВД, депортировать из каждого уезда Литвы «пятьдесят – шестьдесят семей главарей банд и наиболее злостных бандитов», провести открытые процессы над пойманными «лесными братьями».

24 июля Бюро ЦК приняло специальное решение об организации открытых судебных процессов на литовском языке.

Берия перебросил в Литву девять полков НКВД для проведения чекистско-войсковой операции. В республику прибыл первый заместитель наркома государственной безопасности генерал-полковник Богдан Захарович Кобулов, которого Берия привез с собой из Тбилиси. Он был, пожалуй, самым близким к Лаврентию Павловичу человеком. Кобулов ходил по коридорам Лубянки в одной рубашке с засученными рукавами, его огромный живот колыхался. Все, кто шел навстречу, испуганно жались к стене.

Но Берия спешил разделить ответственность с местным партаппаратом, жалуясь: «Партийно-советские органы не ведут необходимой политической работы среди населения». Секретарь ЦК Георгий Максимилианович Маленков отправил в Литву инспекторов. Они доложили, что партийное руководство республики действительно не проявляет должного рвения. 15 августа 1945 года в Москве Оргбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «О недостатках и ошибках ЦК КП(б) Литвы в руководстве партийно-политической работой». Руководству республики поставили в вину «нерешительность и отсутствие должной оперативности в борьбе против литовско-немецкого националистического подполья и его вооруженных банд». Потребовали «ликвидировать подполье в кратчайшие сроки».

Суслов стоял на своем, доказывал, что органы работают недостаточно активно, жаловался в Москву. В 1945 году военный трибунал войск НКВД Литвы осудил по 58-й (политической) статье восемь с половиной тысяч человек, из них почти полтысячи приговорил к расстрелу. А Суслов считал, что трибунальцы либеральничают.

Возмущенный Михаил Андреевич обратился к Маленкову:

«Учитывая обостренную политическую обстановку в республике, эту карательную политику военного трибунала войск НКВД отнюдь нельзя считать жесткой. Скорее наоборот».

Лаврентий Павлович в долгу не остался.

19 июля 1945 года Берия переслал Сталину составленное генералом Ткаченко спецсообщение о нарушениях в работе партийно-советского аппарата в Литовской ССР:

«Постановление ЦК ВКП(б) от 30 декабря 1944 года “О неотложных задачах партийных организаций Литвы в борьбе с литовско-немецкими буржуазными националистами” и многочисленные решения пленумов и бюро ЦК КП(б) Литвы не выполняются, а в отдельных наркоматах пробравшимися туда антисоветскими и сомнительными элементами саботируются. Это не вызывает должного беспокойства у партийных и советских руководителей Литвы.

Партийные и советские руководители республики, на наш взгляд, работают мало. На местах не бывают, агитационно-пропагандистской работы в должной мере не ведут, рабочие и крестьяне их не видят и не слышат.

Секретарь ЦК КП(б) Литвы тов. СНЕЧКУС иногда вечерами бывает на работе, остальные же – председатель Совнаркома тов. ГЕДВИЛАС, его заместители, наркомы, а также работники аппаратов ЦК, Совнаркома и наркоматов вечерами, как правило, не работают. Весной этот вопрос обсуждался на бюро ЦК КП(б) Литвы, где больших трудов стоило доказать необходимость работать аппарату хотя бы 8 часов в сутки.

Председатель Президиума Верховного Совета тов. ПАЛЕЦКИС на этом заседании бюро со вздохом заявил: “То ли было в доброе старое время (при Сметоне) – отработал себе шесть часов, и никому и ничем не обязан, и никто тебя не беспокоит”».

Упомянутый генералом Ткаченко Антанас Сметона был первым президентом независимой Литвы, считался злейшим врагом коммунистов. В 1940 году он перебрался в нацистскую Германию.

Ткаченко отправил в Москву целый список заметных литовских чиновников, либо служивших немецкой оккупационной власти, либо тайно помогавших антисоветскому подполью. Напротив многих фамилий – пометка: «арест оформляется». Нацелился генерал и на третьего человека в руководстве республики – Юстаса Палецкиса, председателя Президиума Верховного Совета Литвы:

«Тов. ПАЛЕЦКИС о совершенно секретных государственных делах делится с членами своей семьи, от которых эти сведения быстро проникают к враждебным нам лицам. В последнее время нами получены агентурные материалы о прямых антисоветских проявлениях со стороны ПАЛЕЦКИСА.

Наш проверенный агент имел беседу с сотрудником редакции газеты “Тарибу Лиетува” (Советская Литва), который пересказал слова Юстаса ПАЛЕЦКИСА:

“Отвратительные директивы дает Москва, а нам приходится их выполнять. Мы хорошо знаем, чего хочет наша страна и народ, но мы бессильны. Во всем действуют темные силы Кремля, которые могут и несомненно приведут литовский народ к вырождению и исчезновению”».

Но Юстас Палецкис пережил всех, кто на него жаловался. В конце шестидесятых его сделали в Москве председателем Совета Национальностей Верховного Совета СССР – пост безвластный, но почетный. Он занимал высокие должности до выхода на пенсию в семьдесят с лишним лет.

И генерал Ткаченко напрасно подозревал его в антисоветских настроениях. Я помню сына Палецкиса Юстаса. В давние времена мои родители отдыхали в Паланге, курортном местечке на Балтике, и взяли меня, тогда студента, с собой. В доме отдыха для республиканского начальства чужими были только мы, и нас вежливо обходили стороной. Но Палецкиса-младшего мой отец знал. После окончания в Москве Высшей дипломатической школы (ныне Дипломатическая академия МИД России) Юстас Палецкис трудился в советском посольстве в ГДР и в аппарате союзного Министерства иностранных дел. Потом вернулся в Вильнюс, где со временем вырос до секретаря ЦК компартии Литвы. Он продолжил дипломатическую службу уже в независимой Литве, его отправили послом в Португалию, затем в Ирландию. Избрали депутатом Европейского парламента.

Его внук Альгирдас тоже начал с дипломатической карьеры – руководил отделом в министерстве иностранных дел Литвы, потом его избирали депутатом сейма, вице-мэром Вильнюса. И… предъявили обвинение по новой статье уголовного кодекса, предусматривающей уголовную ответственность за «отрицание оккупации». В 2018 году Альгирдас Палецкис был арестован, а потом и осужден по обвинению в шпионаже в пользу России. Так что насчет семьи Палецкиса посланец Берии сильно ошибался.

А тогда генерал Ткаченко бил тревогу:

«Мы Вам уже докладывали о ликвидации в Вильнюсе центра военно-повстанческой организации “Союз литовских партизан”. Основная операция по разгрому этого центра проведена нами 23 и 24 июня, когда партийное и советское руководство Литвы было в Москве на сессии. В эти дни нами было арестовано более тридцати человек участников организации, работавших на руководящей работе в Совнаркоме и наркоматах республики.

26 июня прилетели из Москвы т.т. СНЕЧКУС, ГЕДВИЛАС, ПАЛЕЦКИС и другие