В конюшне было неспокойно, животные боялись, ржали, рвались с привязей и били копытами. Четверо были заведены в стойла, а Чужой привязан у входа. Мерина Рейнора де Грида видно не было, да и кто посмеет тронуть коня владетеля Осеи.

Орис погладил Чужого по бурой шее и поискал глазами ведро.

— Доброго вам утра, милсдарь, — послышался чей-то звонкий голос. Орис поднял глаза, туда, где из маленького окошка торчала рыжая голова. — Простите, воды нет!

— Как так? — спросил Орис.

— Колодец пересох!

Орис мотнул головой.

— Да быть не может!

Мальчишка-конюх пожал плечами.

— Звонари на реку поехали, привезут скоро.

Послышался топот копыт и голова мальчишки тут же исчезла. Орис оглянулся, к нему ехали Рейнор и Велих, лица у обоих были недовольные. В ворота монастыря как раз въезжала процессия, цветастые одеяния магов резко контрастировали с серостью утра. Следом во двор въехала наглухо закрытая, черная карета, а за ней всадники в белых одеяниях. Прибыла тяжелая артиллерия.

Владетель Осеи свое отношение к сурам не скрывал и кривился. Велих оставался невозмутим, как и прежде.

— Благородный дарь еще в состоянии сидеть в седле? — издевательски спросил Рейнор.

— Вполне, — ответил Орис, отвязал Чужого и не без труда, запрыгнул в седло, он старался сохранить лицо и не морщиться от боли.

— Нам стоит завершить начатое и навестить того юродивого, — подал голос молодой герн. Голос Велиха подобно его лицу, не выражал ничего лишнего, казалось ему скучно, но интуиция Ориса почему-то встала на дыбы.

Грамард кивнул и посмотрел на Рейнора, владетель выглядел взволнованным и все время оглядывался, черная карета не давала ему покоя.

— Отправляйтесь немедленно! — приказал де Грид. — Если понадобится, притащите этого болтуна в замок.

Распорядившись, владетель Осеи, развернул коня и поскакал к воротам, держась в стороне от цветастой процессии. У ворот его уже ждала личная охрана из восьми гернов. Рейнор возвращался обратно в замок и Орис ему не завидовал, наместник вряд ли будет рад новостям.

— Откуда ты узнал? — вдруг спросил герн и Орис не сразу понял о чем он спрашивает.

— Про аббата? — уточнил Велих.

— Птичка на хвосте принесла, — улыбнулся в ответ грамард. Интерес герна не был праздным, де Грид попросил его вызнать? Нет, владетель мог спросить его и сам, он не был похож на того, кто плетет сложную паутину интриг. Рейнор был истинным герном, тем самым, кому всегда найдется место на гравюре, гобелене или страницах романа. Именно таким должен быть тот, кто проливает кровь во Имя Создателя. В памяти тут же всплыла та самая Осея — молитва о прощении. «Всяк в реку крови входящий, да узри меня во враге своём и будь милостив, но беспощаден, именем моим. И прощу я все прегрешения твои, ибо исполняешь ты волю Мою»

7

Ехали молча. Впереди лежали зеленые покатые поля и распаханные монастырские угодья, мимо никуда не торопясь, текла низкая, бурая вода, унося нечистоты. Скоро лето, солнце станет ярче, заплачут горы, вода станет яростнее и чище. Вот бы лечь на берегу и смотреть, как бурный поток уносится вниз. Орис чувствовал усталость последних дней в каждой мышце и еле держался в седле. Над лесом поднималось солнце, тропа взбиралась на холм и Велих поехал медленнее, Орис догнал его и теперь ехал рядом. Грамард чувствовал, что сознание Велиха заковано в латы не менее крепкие, чем его широкоплечая фигура, и дело было уже не в опасениях показаться глупым. Орис нахмурился и выпрямился в седле, расправляя ущемленную гордость. Нет, милсдарь, кем бы ты ни был, а так дело не пойдет. Но тут дорожка в очередной раз круто свернула и пошла вширь. Наученные прошлым опытом, на этот раз они поехали другой дорогой. Впереди показались черные столбы, граница лесничества и высокая каменная башня с деревянным домиком. Во дворе, за плетеной оградой, топталась хилая лошадка, стояла покосившийся сарай и повозка, мимо расхаживали гордые, красные петухи, а над всем этим чадила труба.

А дрова то у тебя, Веридий, сырые, крыша сарая прохудилась, а чинить ее, ты и не думаешь.

Навстречу им выбежал босоногий, белобрысый мальчик, глянул и бросился обратно в дом. Чужой заволновался, пару раз вскинулся, и встал, настороженно переступая подкованными копытами.

На козырек соломенной крыши уже протекало солнце.

Скрипнула дверь, вышел хозяин, прикрывая сморщенное лицо ладонью. Орис всмотрелся в фигуру и узнал Веридия, хоть и не видел его своими глазами. Узнал и скривился. Мерзкий человек, трусливый. Признал высоких гостей и сгорбился, сжался. Вытер потные ладони о штаны и спрятал руки за спину, будто вор. Во всей его фигуре сквозила угодливость.

— Добро-добро, господари, мое почтение. Ясного вам утра. Воды или же чего еще желаете?

Велих остался молчалив и впервые отступил назад, пропуская Ориса. То ли герн был от природы совсем не любопытен, но по сторонам он совсем не смотрел и хорошо скрывал свои чувства, лишь единожды на его лице промелькнуло что-то похожее на отвращение. У Ориса не осталось сомнений — не впервые молодой герн посетил это гостеприимное место и уже успел насмотреться, сложить свое мнение о лесничем Веридии, а сейчас пытался почему-то скрыть это от грамарда.

Орис спешился, подтянул седло и направился к колодцу во дворе, не торопясь, впрочем, приветствовать хозяина, пусть успеет испугаться, напридумывать себе лишнего. Веридий, как и ожидал Орис, занервничал, губу закусил, головой закрутил. То на Велиха посмотрит, то на него сощурится. Орис улыбнулся, склонился над колодцем и потянул на себя цепь. Загромыхало ведро.

— Что же у тебя, добрый человек, и коня не напоить, — недовольным голосом заговорил почтенный дарь Ёльдер, вытаскивая пустое ведро. — Колодец то — сух, как каратова нора.

— Мений! — заорал Веридий. — А ну принеси-ка воды благородным дарям!

В доме завозились. Мальчишка скользнул черным ходом, с ведром в руках и бросился за ограду.

— Ручей у нас там, только там вода и осталась, — извиняющимся тоном заговорил Веридий. — А колодцы до самого монастыря пересыхают, вот уже как третье лето, не держит земля воду. Говорю я — проклятая земля.

Веридий сплюнул себе под ноги, но тут же спохватился и поклонился с извинениями:

— Прошу простить, господари, не сдержался. А Создателю — хвала, да снизойдет на нас милость его, да будут услышаны наши молитвы. И будет земля праведна.

— Так, значит, — Орис сложил руки на груди, — ты тот самый юродивый, что зверя видел? Уж не сам ли Создатель послал тебе видение? Как смеешь