Долго, ещё очень долго Таня в малейшихподробностях припоминала тот мгновенно мелькнувший образ. Насколько реальнобыло это предвидение? Можно ли ему доверять? А если можно, что ей теперь делать– бежать к Сарданапалу и рассказать ему? Очень сомнительно, чтобы академиквсерьез отнесся к её предупреждению.

Наконец урок закончился.

Профессор Клопп, оглушив класс совершеннобезумным домашним заданием, втянулся на гамаке в расположенный на потолке люк.

– Слушай, Ягун, я долго была безсознания? – спросила Таня.

Ягун замотал головой.

– Не-а. Самое большее – полминуты. Ясмотрю: ты вот-вот в котел рухнешь, и подхватил тебя. Мы с Ванькой усадили тебяна стул, а тут уже Клопп семенит со своим флакончиком. Ну и ехидная же была унего рожа! Я даже подумал: не специально ли он все это подстроил? Может, щепкутебе дал какую-то особую или нашептал чего на тину?

Бесцеремонно оттолкнув Ягуна, мимопрошествовала Гробыня, окруженная целой толпой поклонников, которой у неётеперь было даже больше, чем у Кати Лотковой. После того счастливо заброшенногомяча, позволившего команде Тибидохса пробиться в полуфинал, Склеповапользовалась просто невероятным успехом. Когда она появлялась на обеде в ЗалеДвух Стихий, школа на несколько мгновений замирала, после чего многиеразражались аплодисментами.

Один влюбленный третьеклассник – оченьзастенчивый юноша по имени Шуонк Чпуриков – однажды опрокинул на себя кастрюлюс супом затем только, чтобы обратить на себя Гробынино внимание. Кстати, вТибидохс Чпуриков попал потому, что всякий раз, краснея, без всякого желания сосвоей стороны становился невидимым. Краснел же он постоянно.

Неожиданно в коридоре послышался какой-то шум.Гробынины поклонники, толпившиеся вокруг нее, поспешно отхлынули к лестнице.

Навстречу им, цепляя пальцами длинных рук пол,враскачку шел преподаватель ветеринарной магии Тарарах, за которым Усыня иГорыня тащили разъяренного бессмертного вепря. Из ноздрей у вепря валил пар, ав спине торчали обломки древнего, еще, кажется, греческого либо персидскогокопья.

Заметив Таню, Ваньку Валялкина и Баб-Ягуна,питекантроп остановился и весело обратился к ним:

– Чего вы такие кислые? От Клоппа идете?Что вы там у него варили? Лиственный клей? Мазь от бородавок?

– Если бы! Эликсир предвидения... Размешатьлягушачьей лапкой, гробовых щепок набросать и ждать, когда закипит! –пояснил Ванька Валялкин.

Брови у Тарараха изумленно поползли на лоб.

– Во втором классе? Эликсир предвидения?Если я не совсем ещё спятил, у вас сейчас по программе зевательная настойка,декокт ехидства, дремуче-гремучая смесь и всякая чепуховина в этом духе. Тычто-то перепутал!

– Мы проходили эликсир! – азартнозаспорил Валялкин.

– Да не могли вы! – отмахнулсяТарарах.

– Нет, проходили, проходили,проходили! – Ванька был ничуть не менее азартным, чем его любимыйпреподаватель.

Питекантроп хотел возразить, но в этот моментУсыня отпустил задние лапы вепря и принялся хлопать себя по лбу, пытаясьприбить назойливую муху. Вепрь вырвался, сшиб Тарараха с ног и стремительнопомчался по коридору в сторону кабинета Поклеп Поклепыча.

Ученики прянули во все стороны, спасаясь отвепря.

– Вы что, спятили? А если Поклеп узнает,что мы магических зверей по коридорам таскаем! Он же строго-настрогозапретил! – завопил на богатырей Тарарах и кинулся вдогонку.

Горыня бросился за ним, а Усыня подцепилубитую муху ногтями за крылышко, поднес к глазам н некоторое времяудовлетворенно созерцал свой трофей. Наконец ему это прискучило. Он вздохнул,зачем-то спрятал муху в нагрудный карман и неторопливо закосолапил следом забратом.

После последнего урока – нежитеведения уМедузии Горгоновой, на котором они проходили говорящих клопов (Ванька и Танявесь урок фыркали, при" поминая профессора Клоппа и шепотом делая на егосчет всякие интересные предположения) – приятели отправились в Зал Двух Стихий.Весь Тибидохс уже собрался там на праздничный обед.

Сияющий профессор Сарданапал – румяный,упитанный, со щеками, как у колобка, – в красном нарядном кафтане сгалунами, с расчесанной пушистой бородой, трижды обвитой вокруг пояса, встал вцентр – в огромное мозаичное солнце, выложенное на мраморном полу. Егороскошные усы – правый зеленый, а левый желтый – заботливо придерживали очки сразболтавшимися дужками.

Внушительно надувая самоварные щеки, пожизненно-посмертныйглава Тибидохса открыл ларец, из которого немедленно выпрыгнули два молодца истали с умопомрачительной скоростью расстилать скатерти-самобранки.

– Вы только посмотрите на Сарданапала! Онже вылитый Дед Мороз! – зашептал Валялкин, незаметно толкая Таню иБаб-Ягуна.

Таня недоверчиво посмотрела на главу Тибидохсаи внезапно осознала, что Ванька прав. В красном кафтане, с бородой, Сарданапалудивительно походил на Деда Мороза. Пожалуй, академику не хватало только шапкис меховой опушкой и вместительного мешка.

Нет, не может такого произойти, чтобы этотвеличайший из ныне живущих магов оказался в тесной клетке! Мало ли чтопривидится в закисшем котле Клоппа, где к болотной жиже наверняка примешалисьбелые черви, не входящие в состав эликсира и испортившие его!

Почувствовав, что на него смотрят, Сарданапалповернулся к их столику. А в следующую минуту расторопные молодцы из ларца,которым академик дал особый знак, взметнули в воздух скатерть.

– Ох, мамочка моя бабуся, опять этоскатерть с тертой редькой!.. Удавлюсь я от этих витаминов. Сарданапал точно насподзеркаливал, а ещё «белый»! Вот так дедульник-морозильник! – застоналБаб-Ягун.

Неизвестно, услышал его академик или нет, ноон строго погрозил Ягуну пальцем.

Внук Ягге застенчиво замерцал ушами и вонзилвилку в большой ком редьки. Хорошо еще, что на соседний стол попала «вафельная»скатерть, и Семь-Пень-Дыр, сжалившись, перебросил им здоровенный торт сшоколадом и сгущеным молоком.

Правда, перебрасывая торт, Пень слегкапереборщил, и торт отпечатался у Баб-Ягуна на комбинезоне.

– Ты что, спятил? Не в драконболиграешь! – завопил Ягун.

– Прости, я машинально дал тебекрученый, – виновато развел руками нападающий Тибидохса.

В конце обеда Медузия Горгонова громкохлопнула в ладоши, привлекая внимание.