Академика Сарданапала, сбив с ног, ужещекотали две русалки, а третья тащила большущие садовые ножницы с явнымнамерением отстричь ему бороду. Зубодериха, пытавшаяся усмирить водяных, былапосажена ими в лужу и теперь гневно там подпрыгивала, пытаясь состряпатьответный сглаз. Тарараха капитально припечатали по уху дубиной, а в следующуюсекунду он был буквально сметен градом сушеной воблы из катапульт водяных.

– А там весело! Преподы у насприкольные! – одобрительно сказал Ванька.

– А ты думал! – гордо произнесБаб-Ягун. – Видела бы ты, как они в позапрошлом году с лешаками сражались!А водяные едва Клоппа на дно не утащили! Напихали ему полные штаны ряски.

– Слушай, Ягун, а что раньше было в этихразвалинах? – спросила Таня, Баб-Ягун поморщился.

– Да ну... Развалины – они развалины иесть. Вообще, непонятно, за что тут воевать. Все равно же ни лешие, ни водяныездесь не живут. Даже не заходят никогда, так моя бабуся говорит.

– Как не заходят?

– Так и не заходят. Они и Тибидохсом-тобрезгуют, вообще всем, что построено магами, а тут на тебе, как раскипятились!Одно слово – Буян-остров!

– А они как-нибудь это объясняют? Своювражду? – поинтересовалась Таня, Ягун хмыкнул.

– Ага, держи карман шире! Чтобы нежитьчто-то магам объясняла, никогда такого не было. Они сами по себе, мы сами посебе, – категорично заявил Ягун.

Он потер пальцем вздернутый нос и задумчивопродолжал:

– Правда, про эти развалины всякие слухиходят. Будто была здесь сторожка Древнира, которую он построил ещё доТибидохса. А уж почему он эту сторожку потом забросил – ума не приложу. Да,видать, были причины... Нет, ты смотри, смотри, как эта нежить распалилась!

Битва за развалины была в самом разгаре.Несколько раз водяные оттесняли леших в чащу, но к тем прибывало подкрепление –и тогда уже они загоняли водяных в их озеро. Профессор Клопп больше не висел надереве. Его возмущенно взбрыкивающие ноги торчали из какой-то норы.

Наконец Усыне, Горыне и Дубыне, на которыхсыпался град сучьев и склизких от тины камней, порядком прискучило бытьмальчиками для битья, Их богатырское терпение таяло стремительнее, чеммороженое на языке у мечтающего заболеть ангиной восьмиклассника.

– Наших... – крикнул Усыня.

– ...бьют! – закончил Горыня.

Дубыня хотел добавить нечто столь жеинтеллектуальное, но не нашелся и, злобно выплюнув залетевшую ему в рот шишку,молча пошел махать кулаками.

Разбушевавшиеся богатыри-вышибалы переловиливодяных и стали по одному закидывать их в озеро. Перешвыряв всех водяных, онипринялись за леших и вскоре окончательно оттеснили их в лес.

Благоразумные русалки, видя, что битва близкак завершению, бросили ножницы и стали заботливо отчищать академика Сарданапалаот водорослей и улиток. Дряхлый рясочник, сочувственно цокая языком, бережноизвлекал из норы профессора Клоппа.

Из бурелома, огромный и сутулый, вышел лешак,опоздавший к началу сражения. Постоял, облокотившись на сосну, заскрипел ивновь скрылся в лесу.

– Всё, пошли делать уроки! Больше тутделать нечего. Самое интересное закончилось, – сказал Ягун.

* * *

С уроками Таня провозилась до вечера. Назавтра надо было выучить дюжину заклинаний к снятию сглаза у Зубодерихи да ещёподготовиться к первому занятию у Поклеп Поклепыча, который начинал читатьвторому классу защиту от духов – предмет, которого не было в прошлом году. Озащите от духов в школе ходили самые невероятные слухи. Утверждали, будтоПоклеп, как бывший черный маг, не столько защищает от духов, скольконатравливает их на своих учеников.

Баб-Ягун, не раз доводивший своими проделкамиПоклепа до белого каления, заранее опасался завтрашнего занятия. Боясь бытьзастигнутым врасплох, он раздобыл кучу талисманов и теперь незаметно развешивалих под одеждой и прятал в рукавах.

– Только Поклеп на меня духов напустит,как я – раз! – достану одну надежную штучку. Он у меня попляшет! Ой,мамочка моя бабуся, что-то мне не по себе... – бормотал Ягун.

Расправившись с уроками, Таня схватила футлярс контрабасом и бросилась на драконбольное поле. Она опасалась, что инструментбудет рыскать. Сумели ли домовые, ремонтируя инструмент, не нарушитьпервоначального замысла Феофила Гроттера?

Забравшись на контрабас, Таня произнесла:Торопыгус угорелус! Контрабас дрогнул, слегка приподнялся над полем, словнособираясь с духом, а потом стремительно рванул вперед. Таня, за недели,проведенные в магпункте, отвыкшая от такой скорости, едва сумела на немусидеть.

После двух или трех кругов над полем Таняубедилась, что летные качества инструмента не ухудшились, разве что маневрируетон немного не так, как прежде. Раньше он слушался всякого, даже незначительногодвижения, теперь же малость притормаживал.

– Подкрути чуток колки, чтоб струнынатянулись. Перемудрили, конечно, с полировкой, умники, ну да ничего, наскорость это не влияет, – ревниво проворчало кольцо.

Таня успокоилась. Если прадед находит, чтоничего, значит, волноваться не о чем.

– А Веревка Семнадцати висельников нелопнула? – поспешила спросить Таня, однако дед Феофил не дал на этотвопрос определенного ответа.

Кольцо загадочно хмыкнуло, некстати выбросилопару искр и замолчало.

Подкрутив колки, Таня поднялась высоко надостровом, где начинались постоянные воздушные течения. Одно из них направлялосьна восток, а другое – в холодную Антарктику, населенную загадочными духами, окоторых почти ничего не было известно и которых невозможно было назвать ниврагами магов, ни их друзьями.

Стараясь не попасть в эти течения, чтобы небыть унесенной, Таня, держась в пограннчье, пролетела над побережьем. Длинныепесчаные косы чередовались с выветрившимися скалами. На одной из кос бородатыйморской царь Нептун застенчиво мылил и стирал какое-то свое бельишко. Рядом намелководье лежал его трезубец.

Тане в первую секунду захотелось пронестись унего над головой и слегка подразнить, но она раздумала. Связываться с Нептуномбыло опасно. Он запросто мог вызвать бурю. К тому же, по слухам, он был хорошимзнакомым профессора Клоппа.