уже в тебе, детка»? – Выделяю слова кавычками из пальцев, стреляя в брата недовольным взглядом, и издаю мычание, по-кроличьи толкаясь бедрами вперед, имитируя его движения и звуки в тот самый момент.

– Да ты не так все понял, Трэв!

– Я вообще ничего не понимаю, уловил? Я был мертвецки пьян в ту ночь. – Ударив ногой по столу с журналами для будущих мам, я сжал руками голову. – Черт, мы в дерьме!

Мы находимся в коридоре ожидания «Здоровая мама и бла-бла-бла малыш», и администратор этой охренительно дорогой частной клиники наблюдает за нами как за персонажами дешевой комедийной драмы, попивая матча цвета детской неожиданности из прозрачной кружки с надписью «Беременность – это счастье!».

– Ты готов стать отцом? – отвлекает меня брат, пока я недовольно прожигаю взглядом женщину в форме копа, чьи глаза прилипли к нам с того момента, как мы вошли в клинику с девчонкой, цепляющейся за наши руки, словно мы – одна гребаная шведская семейка.

– Нам по девятнадцать, ты вообще соображаешь, о чем говоришь? Мы второкурсники. Наш заработок с канала и соцсетей настолько ничтожен, что мы не сможем позволить даже подгузники.

– Ты подрабатываешь спасателем на склоне, этого будет достаточно, чтобы обеспечить ребенка.

Мой телефон издает звук пердежа, который снова поставил на входящие сообщения полоумный брат.

– Очень смешно, Рэйф. Твой пердеж – именно то, что добавляет этой ситуации еще больше абсурдности.

Вытягиваю смартфон из кармана под громкий булькающий смех гаденыша, родившегося на несколько минут позже, и открываю сообщение.

Джарвис_долбозавр_менеджер_Уолкинс:

Сегодня ваши мудозвонские задницы должны быть на склоне в три часа. Какая-то девчонка из Нью-Йорка хочет снять вас в ролике для фильма к своей книге про любовь.

Протираю лицо от подбородка до лба и печатаю ответ.

Трэв:

Иди к черту! У нас сейчас проблемы посерьезнее, чем твои пятьдесят баксов, Уолкинс. Засунь их себе в зад и снимись в фильме «Я и мой близнец в заднице».

Джарвис_долбозавр_менеджер_Уолкинс:

Она платит пять штук за несколько роликов, тупица. Но если ты и дальше собираешься притворяться девственницей, я найду других близнецов.

– Ну и засранец!

– Что там?

Трэв:

Мы придем. Оставь место в своей заднице для чего-то другого, а не для наших пяти штук.

– Джарвис написал, что какая-то сумасшедшая заплатит пять штук «франклинов» за видео с нами.

– Она хочет повторить на камеру то, что мы делали с Олив? – улыбается он. – Я готов на это и бесплатно.

– Ты вообще должен забыть о перепихоне и своем члене! Если Лав действительно беременна и мы станем папочками, то твой дружок больше никогда не увидит новой кис… – Я затыкаюсь, потому что дверь кабинета открывается и оттуда выходит бледная Оливия.

– Парни, у меня безумно плохие новости.

Твою мать… Олив… Их будет двое? Они девчонки?

Ты хочешь назвать их Мэри-Кейт и Эшли, как сестер Олсен?

– Я… – Она делает глубокий вдох, а я уже мысленно рою себе могилу и представляю, как мои долбанутые друзья пьют «Микки» и говорят о том, каким хреновым ублюдком я был, потому что бросил на брата двоих девочек-близняшек, которых зачал. – …не беременна. Это была ложная тревога.

– Да чтоб я сдох и на мою могилу пописала Дженнифер Лопес! – вскрикиваю я и обнимаю своего недалекого брата, как будто он мой самый близкий родственник. – Ты слышал это?

– Да, Трэв! У меня будут новые киски!

Полоумный идиот.

Глава 2

Привет, пап, я дома

Если твоя семья со странностями

и тебя это ни капли не смущает,

то ты – Шелби Грэхем.

© Шелби Грэхем

Шелби

– Да-а, Элфи, я все помню. «Не говори с незнакомцами, не пей из открытых бутылок, не занимайся сексом с эльфами-помощниками Санты и не верь засранцам».

– Господи, я вообще не понимаю, зачем ты полетела в Аспен. Твоей книге не нужны никакие фильмы со сноубордистами. «Парни, сноуборды, любовь и я» уже бестселлер! У тебя несколько дополнительных тиражей, много подписчиков на Wattpad, ты и так популярна!

– Да, ты и вправду не понимаешь. Я хочу показать читателям книгу такой, какой ее вижу я. Ты слышала, что я сказала на прошлой неделе, а? Гребаный Netflix отказал мне в экранизации, а это – моя мечта!

Прижав телефон плечом к уху, я медленно пробираюсь сквозь сугроб к родному дому, находящемуся неподалеку от склона.

– Ты сумасшедшая. Любая другая на твоем месте потратила бы авторский гонорар на развлечения, новые шмотки, игрушки из магазина для одиноких, в конце концов, а не на книгу, которая их и принесла. И уж точно мечтала бы о принце на белом McLaren или миллиарде долларов и местечке в списке Forbs, а не о ролике с какими-то качками-недоумками, которых она использовала в качестве прототипов. Эти Трэв и Рэйф явно не такие клевые, как Джас и Оливер. Я сталкерила их соцсети во время создания эстетик для твоей книги, они – тупоголовые гориллы, чьи мозги находятся ниже пояса, а не в черепной коробке.

– Бла-бла-бла, Элф. Я знаю Трэвиса и Рэйфа. Если ты не забыла, наши родители дружат, а мы знакомы с детства. Мы встречались на праздниках, выходных и…

– Да-а. Только эти парни, судя по твоим рассказам, явно не вспомнят тебя. Как думаешь, они вообще замечали малышку Би с причудливыми хвостиками, которая была младше их на год? Сколько им было? По десять? В таком возрасте парни еще не интересуются девчонками, Грэхем.

Закатываю глаза, отпускаю ручку чемодана и открываю дверь в дом.

– Ты лучше расскажи мне, твой несносный начальник отпустит тебя на Рождество? Я все еще готова оплатить тебе билеты в качестве подарка.

– Еще не знаю, Шел. Джеральдина уволилась, а новая девчонка… – Элфи переходит на шепот. – Она даже не умеет готовить кофе, не говоря уже о том, чтобы сделать боссу его любимый сэндвич с рукколой, арахисовой пастой и тунцом.

Смеюсь, затаскивая чемодан, закрываю дверь и, стянув куртку, бросаю ее на комод.

– Я знаю решение этой проблемы.

– И какое?

– У тебя есть целых пять дней, чтобы научить ее готовить и повторять твое фирменное: «Да, мистер Фэтч, минута – и ваш кофе будет у вас!» – подшучиваю я, приступая к расшнуровке ботинок.

– Ты настоящая язва, Шелби Грэхем, мастурбирующая на несуществующих парней с книжных страниц, но даже несмотря на этот факт, я все равно люблю тебя.

– «О боже, наша близость продлилась целых десять минут. Ты не представляешь,