— Свет включи! — крикнула Точка.

Козарева мгновенно оказалась у выключателя. Щелчок… Но гостиная так и осталась в темноте.

— Она перерезала провода! — трагично взывала Настька.

Силуэт перестал метаться у окна и переместился к двери, к которой подошла Птица.

— Кто вы? — строго спросила Яра, всем своим видом показывая, что не боится мавку и разделается с ней, как настоящий самурай.

— Я ваша соседка, — махнула женщина рукой в сторону соседнего дома. — В поселке электричество отключили, а у нас свечей нет. У Ирины Анатольевны, я знаю, всегда был большой запас свечек. Не поделитесь?

Ярик вопросительно посмотрела на Настю. Ну, по крайней мере, мне так показалось, что посмотрела вопросительно.

— Ой, это, наверное, Люба, — вытянула тонкую шею Козарева, всматриваясь в темноту стеклянной двери.

— Не вздумай открывать ей, — зашипела Точка.

— У нас есть чеснок! — успокоила всех Настя.

Я подошла к Ярику и посмотрела на женщину, выглянув из-за плеча подруги. Да, очень красивая, молодая, ухоженная, настоящая мавка. В домашних спортивных штанах, валенках и коротком норковом полушубке. Женщина прислонилась к стеклу и начала вглядываться в комнату.

— Настя, это я, Люба. Вы испугались?

— Нормальный вопрос в четыре часа утра, — буркнула Точка.

Настя взяла нашу свечу со стола. Подошла к нам. Ярик приоткрыла дверь.

— Люба? — прячась за Птицу, спросила Настя. — Это вы?

— Да, Настя, это я. Напугала? — Она засмеялась. — Простите меня, девочки, но сейчас рассвет поздний, совсем никак не обойтись без света.

— А вы почему не спите? — растянула губы в улыбке хозяйка дома.

— Мужа ждала. Он из Вены должен был прилететь ночью. Приехал, а света нет, есть неудобно. Я видела, что вы заехали вечером, что не спите, ну вот и пошла за свечой. Простите меня.

Мы облегченно выдохнули.

— Пойдемте спать, а? — предложила Точка, когда Люба ушла.

— Только диван на место поставьте, — распорядилась Настя. — Черт, — недовольно скрестила она руки на груди. — Я такое желание загадала, а тут эта Люба приперлась.

Мы с девчонками переглянулись и засмеялись. Настя смешно надула губы и сделала вид, что она не с нами. Такая хорошая!

Мне все последние дни не давало покоя пророчество Симоны де Бовуар, что Кир видел что-то, чего не должен был видеть, и теперь его жизнь в опасности. Сначала я хотела поговорить об этом с ним по телефону, но потом решила, что самое лучшее — это личная встреча. К тому же со стороны (ну, по крайней мере, так сказала Женя, а она умная, ей можно доверять) не очень похоже, что он меня бросил: Поэт продолжал мне слать теплые эсэмэски и писать странные письма.

Я даже не знала, что думать. Просто не знала. О чем он? Может быть, он хочет объяснить мне, как действовать? Или на что-то намекает? Он в электронных письмах меня отталкивает, а в эсэмэс притягивает. А вдруг у него раздвоение личности случилось? Зачем он пошел на озеро среди ночи? Ну ведь не играют такими вещами! Не играют! Это все высшие силы, они слишком сильные, слишком непредсказуемые. Они могут наказать, если ты к ним без уважения попрешься, с ехидством в душе!

В школу я не пошла, очень радуясь тому факту, что мама всегда уходит раньше и о прогуле не узнает. Решила к одиннадцати поехать в Литературный институт, выловить Кира на большой перемене и поговорить. Рассказать ему о своих страхах, подозрениях, спросить, почему он пишет мне такие письма и что он думает о наших отношениях. Женя всегда говорила, что проблемы в отношениях надо озвучивать, потому что никто не знает, о чем ты думаешь, и залезть в твой мыслительный процесс не может. У меня было какое-то очень угнетенное состояние. К тому же, куда бы я ни поворачивалась, везде видела напоминание о случившемся, словно мое подсознание кто-то решил добить. То песня из телевизора звучит: «Расставание тоже измеряется любовью. А может быть, тебе про все забыть, и сердце мне открыть, и душу отпустить…» Я дослушала песню до конца и поняла, что это про меня и Поэта. Вот почему человек так устроен, что ему все время чего-то хочется? Вроде бы все в наших отношениях было благополучно, вроде бы все всем были довольны. А потом — раз — и счастье кончилось.

Я старалась по дороге подмечать, кто что сказал, рекламные фразы и газетные заголовки. Все вокруг говорило о разрыве отношений. «Без тебя пусто», — шептал мне огромный щит на перекрестке. «Свято место пусто не бывает», — вторил ему плакат на остановке.

— А он ей и говорит: «Убирайся лучше сама, пока я тебя с лестницы не спустил», — донесся до меня отрывок разговора двух теток.

А потом я увидела… Пиковую даму… Она шла ко мне. Движения очень мягкие и плавные. Нет, она не шла, она парила над асфальтом. Темно-серого цвета, как тень. Солнце обтекало ее, образуя искристый нимб по контуру тела. Темные волосы развевались по ветру, она убирала их с лица, на котором постепенно проступали контуры — огромные, миндалевидные карие глаза, пухлые губы и красивые брови. Я уже могла различить высокие скулы и тонкую длинную шею. Меня словно пробило молнией — мы выпустили на даче Пиковую даму и не загнали обратно в ее мир. Королева остановилась передо мной, указала куда-то в сторону и спокойно сказала:

— Девушка, у вас шаль упала.

Я замедленно кивнула, не отрывая от нее взгляда.

— С вами все в порядке? — приблизилась она ко мне, и я почувствовала запах каких-то сладких духов. Козарева бы быстро определила их название.

— Черная королева, — прошептала я.

— Неееет, — улыбнулась она. — Это L de Lolita. Ваниль, корица и апельсин. Шаль. — Женщина наклонилась и подала мне платок.

— Спасибо, — выдавила я, стараясь запомнить ее лицо. Похожа на цыганку. Только не на ту, которые пестрыми стайками ходят у Киевского вокзала, а на какую-то актрису.