Как, собственно, и от этой операции.

Ситуация на самом деле была весьма забавной.

Именно в силу этого забавного аспекта Карелла сейчас лежал в промерзшем темном переулке, хотя погода стояла такая, что хозяин собаку на улицу не выгонит. Само собой, он выполнял приказ своего непосредственного начальника, лейтенанта Питера Бернса. Питер славный малый! Между прочим, как-нибудь вечерком сам бы мог прийти поваляться в холодном темном переулке. Было бы понятно, если Карелле предстояло предотвратить ограбление банка, накрыть международный наркосиндикат или изловить маньяка-насильника. Но он лежал в холодном темном переулке потому, что кто-то поджег двух бомжей, – и в этом заключался весь комизм ситуации. Само собой, в том, что бедняг подожгли, нет ничего смешного. Это дело серьезное. Комизм заключался в том, что закон ни с того ни с сего вдруг встал на защиту бездомных бродяг. Сколько себя помнил Карелла, полиция вела бескомпромиссную войну с бродягами: их арестовывали, бросали за решетку, выпускали, арестовывали снова – и так до бесконечности. И вот теперь появились доброхоты, решившие предать бомжей огню и очистить от них улицы. Что в ответ сделала полиция? Немедленно снарядила на поимку преступников-поджигателей ценного сотрудника – пусть поваляется в холодном темном переулке, любуясь покрытым грязью сугробом. Бред какой-то. Смех, да и только.

В работе полицейского вообще много забавного, просто обхохочешься.

Само собой, валяться в переулке и околевать от холода куда веселее, чем лежать в теплой постели рядом с любимой и любящей женой. Это настолько прикольно, что Карелле захотелось расплакаться. Он подумал о Тедди, лежащей одиноко в постели: черные волосы разметаны по подушке, на губах играет полуулыбка, нейлоновый пеньюар задран, обнажая изгиб бедра… Господи, да я же сейчас дуба дам в этом сраном переулке, а жена узнает об этом только утром… Моя родная жена! Она прочтет обо мне в газетах… Увидит мою фамилию на четвертой странице… Она…

На другом конце переулка раздались шаги.

Карелла подобрался, отпустил грелку и скользнул рукой к холодной стальной рукояти служебного револьвера. Вытащив его из кобуры, принялся ждать. Звук шагов приближался.

– Вот он, разлегся, – раздался чей-то молодой голос.

– Ага.

Карелла терпеливо ждал. Смежив веки, он лежал в дальнем углу переулка, притворяясь, что спит. Палец лег на предохранитель – всего на волоске от спускового крючка.

И тут Кареллу двинули ногой.

– Подъем! – раздался голос.

Карелла рванулся – увы, недостаточно быстро. В тот самый момент, когда он оттолкнулся от земли, одновременно выхватывая револьвер, ему на пальто, прямо на грудь, полилась какая-то жидкость.

– Выпей за наше здоровье! – крикнул кто-то из юнцов.

Карелла увидел, как вспыхнул огонек спички, и в следующую секунду его охватило пламя.

Он мгновенно осознал происходившее. Сперва почувствовал запах: бензиновую вонь, которую источало пальто, не перепутаешь ни с чем. Огонек вспыхнувшей спички в темноте аллеи показался слепяще ярким, в сочетании с запахом бензина он вселял трепет. Словно два электрических разряда прошлись от висков, встретившись на затылке, – это было понимание того, что́ произойдет в следующую секунду. Вспыхнуло пламя, охватившее грудь, протянувшее жгучие языки к лицу. Потрясения от случившегося не было, был лишь ужас.

Стив Карелла отреагировал примерно так же, как кроманьонец, который впервые слишком близко подошел к огню и вдруг обнаружил, что пламя может превратить в жаркое не только дичь, но и людей. Он выронил револьвер, прикрыл лицо руками, резко крутанулся и, подчиняясь инстинкту, бросился к покрытому грязью сугробу напротив. О своих обидчиках Стив не думал, лишь краешком сознания зафиксировал, что они бегут прочь из переулка, весело хохоча. В голове лихорадочно бились мысли: «Огонь! Жжется! Скорее! Потушить! Скорее! Огонь!» Карелла всем телом нырнул в сугроб, продолжая изо всех сил прижимать руки к лицу. Он ощущал, как огонь жадно лижет тыльную сторону ладоней, чувствовал омерзительный запах паленых волос и горелой плоти, и тут же райской музыкой раздалось шипение – пламя соприкоснулось со снегом. Стивена окутало клубами пара. Снег… Прекрасный, чудесный, роскошный, холодный снег… Как же приятно по нему кататься всем телом… Карелла понял, что в глазах стоят слезы. Долго, очень долго он лежал, тяжело дыша, зарывшись лицом в сугроб, и ни о чем не думал.

Наконец он встал, с трудом поднял брошенный револьвер и, медленно переставляя ноги, двинулся к выходу из переулка. Рассмотрев в свете фонаря свои руки, Карелла перевел дыхание, после чего отправился к телефону-автомату, стоявшему на следующем перекрестке. Позвонив в участок, он сказал дежурному сержанту Марчисону, что наживка сработала, но у него обгорели руки и ему нужна скорая, чтобы добраться до больницы.

– С тобой все в порядке? – спросил Марчисон.

– Да, Дэйв, все нормально, – ответил Карелла, еще раз посмотрев на свои руки.

Детектив Берт Клинг был влюблен, но не все люди были настроены столь романтично.

Мэр, например, в этот момент не испытывал к кому-либо нежных чувств. Его обуревала ярость. Он позвонил начальнику полиции и осведомился, что, черт подери, происходит в городе. Почему людей, занимающих столь солидное положение, как распорядитель садово-паркового хозяйства, можно подстрелить словно куропатку прямо на ступеньках филармонии?

– Видите ли, сэр… – начал начальник полиции, но мэр ему не дал закончить:

– Может, вы мне объясните, почему полиция оказалась неспособна обеспечить господину Кауперу должный уровень охраны? По словам миссис Каупер, полиция еще утром знала об опасности, угрожающей жизни ее супруга. Так чего же вы сидели сложа руки? – проорал в трубку мэр.

– Видите ли, сэр, – снова заговорил начальник полиции, но его перебили и на этот раз:

– Может, вы объясните, почему до сих пор не смогли установить, откуда велся огонь, тогда как судмедэксперты уже выяснили, под каким углом вошли пули, а баллистическая экспертиза уже вычислила предполагаемую траекторию их полета? Ну, чего вы молчите?

– Видите ли, сэр, – промолвил начальник полиции, но его оборвали и в третий раз.

– Мне нужны результаты, ясно?! – проревел мэр. – Вы же не хотите, чтобы над нашим городом потешалась вся страна?

Разумеется, начальник полиции этого не желал и потому ответил:

– Слушаюсь, сэр. Сделаем все возможное.

– Смотрите там у меня, – буркнул мэр и повесил трубку.

В прошлом отношения между начальником полиции и мэром тоже не отличались особой теплотой, так что, по сути дела, ничего из рук вон выходящего тем утром не случилось – они практически всегда общались друг с другом в подобном ключе. Начальник полиции вызвал к себе секретаря, высокого, чахлого, бледного как полотно блондина, который постоянно надрывно кашлял, объясняя это тем, что с такой сумасшедшей работой, как у него, приходится высаживать в день по три пачки сигарет. Смерив секретаря взглядом, начальник полиции потребовал выяснить и немедленно ему доложить, что имел в виду мэр, заявив, что полиция знала об опасности, угрожавшей жизни Каупера. Секретарь немедленно взялся за дело. Благодаря связям он вскоре выяснил, что в восемьдесят седьмой участок действительно поступило несколько звонков от незнакомца, требовавшего к полудню вчерашнего дня пять тысяч долларов и угрожавшего, в том случае, если он не получит эту сумму, убить распорядителя садово-паркового хозяйства.