звонить, когда я родила Владика и впервые взяла его на руки? А надо ли было мне звонить, когда у ребенка резались зубки, болел животик?

— Что…? Но… Ээээ… Как? — Ульяна растеряна.

— Меня обманула его сестра, Уля. Обманула.

— Обманула, что он умер!?

Меня начинает раздражать, что до Ули туго доходит, но я тут же вспоминаю, как сама не могла поверить, что Соболев жив. Да и сейчас я все еще не свыклась с этой мыслью. Нет-нет, да и обомлею, вспомнив встречи в больнице.

— Да, обманула. Дима жив. Его никто не убивал. С ним все в порядке. Жив, понимаешь, Уля!? — голос надламывается, потому что слезы все-таки выступают.

— О Господи… — выдыхает подруга. Ее глаза расширились в два раза и чуть ли не вылезают из орбит.

— Я семь лет жила с мыслью, что он умер. А он жив!

— А как ты об этом узнала?

— Соболев работает в спецназе и был в группе, которая меня спасала. Когда он пришел ко мне в больницу первый раз, я подумала, что мне снится сон. Представляешь, просыпаюсь, а рядом с кроватью он сидит. Что я должна была подумать? Конечно, подумала, что это сон. А потом стала догадываться, что это был не сон. Охранник на проходной сказал, что меня навещал Дмитрий Соболев, даже показал записи с камер. Уля, я от шока сознание потеряла. А потом он снова пришел меня навестить, и мы немного поговорили.

У Ули в прямом смысле слова открывается рот.

— Обалдеть.

По щекам побежали слезы, и я тороплюсь их смахнуть, пока на кухню не зашел Игорь или Владик.

— И что он тебе сказал?

— Удивился, что я думала, будто он мертв. Сказал, что не знал, что его сестра мне так сказала.

— А почему она так тебе сказала?

— Понятия не имею.

— А еще о чем говорили? Ты рассказала ему про Владика?

— Нет, конечно. Во-первых, у Владика уже есть отец. Во-вторых, я не знаю, каким человеком стал Соболев и чего от него ждать. У меня есть подозрение, что он не самый хороший человек сейчас.

Я не знаю, кем именно Дима работает в спецназе. Они там все были в черных масках, никого не распознать. Но в моей памяти четко засел один из них, а именно снайпер на крыше. И то, как этот снайпер на меня смотрел, когда пустил пулю в голову клоуна.

Если Дима снайпер… Если Дима убивает людей… Я не знаю, что от него ждать и каким человеком он стал. Я помню его самым лучшим и самым хорошим парнем, но, очевидно, от Димы Соболева из моих воспоминаний не осталось и следа. Теперь это совершенно другой человек.

— Почему ты так говоришь? Соболев что-то плохое тебе сделал?

— Нет. Просто он работает в спецназе. Они там все с автоматами. Ну и, наверное, им приходится из этих автоматов стрелять.

Свои догадки про снайпера решаю пока подруге не озвучивать.

— Не, ну они же людей спасают. Вот тебя спасли. А так бы тебя преступник убил. Но спецназ тебя спас, сделал хорошее дело, даже если для этого им пришлось убить похитителя.

Неопределенно пожимаю плечами.

— Так, а еще что он говорил? Где его носило столько лет?

Ульяна уже забыла и про кофе, и про закуски, и даже не смотрит на пятно на новом платье от пролитого напитка.

— Сказал, что у него все хорошо. Жил и работал, как все люди, — произношу не без толики яда.

Уля несколько секунд молчит.

— Кхм, а почему ни разу не позвонил?

— Я задала этот вопрос. Он сказал, что мы же расстались, зачем звонить.

Подруга сначала порывается что-то сказать, но захлопывает рот. На ее лице все еще читаются шок и растерянность. Уля больше ничего не спрашивает, видимо, переваривает информацию.

— Охренеть не встать, — наконец, выдает и снова замолкает.

Глава 11.

Дима Соболев

Я беру со стола подарок в красивой упаковке и выхожу из дома. Сажусь в машину и еду в Москву. По дороге останавливаюсь у цветочного магазина и покупаю охапку алых роз. Добраться до ресторана вовремя мне мешают пробки на дорогах. Но сейчас они меня не раздражают. Я снова погружаюсь в мысли о Соне.

Невозможно поверить, что я ее встретил при таких обстоятельствах. Лежал на крыше амбара и смотрел на Соню в прицел снайперской винтовки. Я уже давно вроде как научился жить без Сони, и тут в прицеле ОНА.

Думал, мои собственные глаза меня обманывают. Какова вероятность, что мы могли вот так случайно встретиться? Я на задании с винтовкой, а она в качестве жертвы на мушке похитителя.

Принял решение за считанные секунды. Клоун нужен был живым, но я нажал на курок. Запорол задание, получил по башке от начальства, но, черт, я не мог допустить, чтобы Соня погибла. Именно в то самое мгновение, смотря на Белоснежку в прицел, я ощутил ровно то, что ощущал тогда, давно, когда мы были вместе: Соня важнее и превыше всего. Сначала она, потом остальное.

И с того момента все, меня накрыло. Думаю о ней постоянно, прокручиваю в голове встречи в больнице. Я не собирался когда-нибудь искать Соню или звонить ей, хотя до сих пор помню ее номер телефона наизусть. Желание набрать ее цифры за семь лет возникло только один раз: когда я узнал, что умер ее отец. Мне сказал об этом Антон. Позвонил и хохотнул в трубку:

— Угадай, кто сдох!

— Коршун? — спросил первое, что пришло на ум.

— Нет. Продажный судья Рузманов. Так ему и надо.

И вот тогда я захотел оказаться рядом с Соней, потому что понимал: для нее смерть отца — большая трагедия. Хотел позвонить, приехать, просто побыть рядом, как друг, как знакомый… Не важно, как кто. Просто быть в ту минуту рядом с ней.

Но в итоге все-таки не позвонил и не приехал. А потом снова запретил себе думать о Соне, как запрещал все годы до этого. Я вырвал ее из сердца с мясом. Похоронил воспоминания где-то глубоко-глубоко и никогда эти воспоминания не доставал.

Люди должны уметь принимать решения. Соня свое решение приняла, а после и я принял свое. Вычеркнул ее из жизни, из памяти. Не передать словами, как это было больно и трудно.