себя чувствуете, Аманда?

Она резко одёрнула руку так, что чуть не задела врача. Она думала, её привязали, но нет, она совершенно свободна.

– С вами хотят поговорить.

Рядом ещё один доктор.

– Не волнуйтесь, – говорит он ей тихо, – мы все вам желаем добра. Вы помните, что произошло вчера ночью?

– Уже вчера? – переспросила Аманда, но её никто не услышал, она не могла разомкнуть рта.

– Это успокоительное, – уточнил врач, слыша её мычание. – Скоро к вам придёт медсестра, она будет здесь целые сутки.

Аманда открыла рот, пытаясь что-то сказать. Она будто бы говорила, связки её напрягались, слова, цепляясь друг к другу, выходя с тяжким выдохом, теряясь со вздохом, будто бы выходили из её рта. Интересно, они слышат её?

– Этого не может быть, – говорил ей доктор, – вашей дочери здесь нет. Я понимаю, вам кажется, вы её видели, уже повзрослевшую, но это совсем невозможно. Мы спишем это на шок. Вы просто боялись, что не увидите повзрослевшую дочь никогда.

Слёзы текли по щекам Аманды. Она не могла вздохнуть.

– Не стоит так волноваться, – продолжал всё тот же, в больничном халате, – я прописал вам лекарство, оно должно скоро помочь.

Медсестра, улыбаясь, кивала и вколола ей что-то в левую руку.

Аманда закрыла глаза.

* * *

– Волнения в городе нарастают, люди выходят с плакатами к больницам. Прошло уже несколько дней, а источник эпидемии так и не нашли.

Мы сейчас в гостях у семьи Веберов. Совсем недавно беда пришла и в их дом. Тереза не вставала с постели, не ходила на работу, но вовремя обратилась к психологу – и этим спасла себя.

– Здравствуйте, скажите, связываете ли вы самоубийства женщин с депрессией?

– Да. Это страшное чувство, – говорил женский голос. – Будто у тебя что-то отняли, твою душу, саму себя, и ты, как пустой сосуд, не знаешь, как дальше жить…

Аманда открыла глаза, в углу гремел телевизор, пульт лежал рядом, его кто-то включил и ушёл.

– Мы хотим напомнить нашим телезрителям, что таких случаев не один и не два, что помимо депрессивного расстройства многие женщины умирают от воспалительного процесса, вызванного неизвестно чем.

Аманда спустилась с постели. То, что ей вкололи, казалось, уже возымело обратный эффект. Её всю трясло, руки и ноги пробило ознобом, зуб не попадал на зуб.

Она подошла тихо к двери и припала к ней ухом. Женский голос за дверью говорил о чём-то своём.

Она наклонила ручку, щёлкнул замок, дверь приоткрылась.

Так и есть – медсестра в коридоре болтала по телефону, стоя к палате спиной.

– Мы сами ничего не знаем, – говорила она, то и дело убирая волосы за ухо. – Вообще никто ничего не подтвердил ещё, мам, не беспокойся. Это всё происки журналистов. Да, со мной всё хорошо. Ничего у меня не болит…

Аманда вышла за дверь и осторожно её прикрыла.

– Нет, смерти друг с другом не связаны, мам, – продолжала болтать медсестра, – мало ли что они говорят. Ты будешь верить дочери-медику или этим твоим журналистам?

На часах без пяти семь.

В коридоре совсем никого.

Медсестра всё ещё в телефоне. Аманда прошла полкоридора, ускорила шаг и уже побежала, когда услышала голос той медсестры.

– Миссис Линч, – окликнула та, – мам, я перезвоню. Аманда Линч, вернитесь в палату! Миссис Линч, вам туда нельзя!

Пятая палата, шестая, палата номер семь, где же та…

– Миссис Линч! – бежала за ней медсестра.

Аманда добежала до конца коридора и дёрнула ручку двери. Через секунду она была уже там, в той самой палате.

Вот только пациентка была другой.

На кровати – посторонняя девушка, два врача склонились над ней. Один поднял взгляд на Аманду.

– Это не ваша палата, – строго сказал он ей.

– Вы из какой? – переспросил второй врач.

– А где моя дочь?

– Кто?

– Миссис Линч, – в дверь ворвалась медсестра, – что вы делаете?

– Следить нужно за пациентами, – нахмурился доктор и воткнул в руку пациентки иглу. На вид ей тоже было лет двадцать, вот только это была не её Эбигейл.

– Покиньте палату, – повторил, нахмурившись, доктор.

– А где девушка? – задыхалась Аманда. – Её привезли вчера, с русыми волосами и раной на виске…

– Вчера была не моя смена, – доктор осторожно вводил лекарство, – пожалуйста, выйдите за дверь!

– Но ведь о ней говорили по новостям, и я сама видела её здесь, на этой самой кровати…

Аманде казалось, весь мир будто смеялся над ней.

– Может, её увезли в другую больницу, – врач ещё суровее посмотрел на медсестру.

– Аманда, пойдёмте, – та схватила её за локоть, – здесь находиться нельзя.

– Но я её видела! – одёрнула руку Аманда. – Ещё вчера!

– Что случилось? – В дверях показался уже знакомый ей доктор.

– Ей опять привиделась дочь, – сказала ему медсестра.

– Я же вам объяснял, – он подал руку Аманде и вывел её в коридор, – вашей дочери восемь лет, а эта девушка значительно старше.

– Но эта девушка не моя дочь! – уже кричала Аманда.

– А я вам о чём говорю, – сказал шёпотом врач, закрыв за собой палату. – Очень рад, что и вы это поняли. Эта девушка не ваша дочь.

– Вчера в этой палате лежала моя Эбигейл! А сегодня…

– Совсем другой пациент, не так ли? – развёл врач руками. – А всё почему? Потому что вашей дочери там никогда и не было. Просто вам показалось, что эта девушка – ваша дочь. Это и называется посттравматический синдром. Мы теряем дорогого человека, а потом видим его повсюду. Тем не менее я очень рад, что лекарства вам помогли.

Интерлюдия

– Мы знали, что всё это случится. Но никто не хотел нам верить. Знаете, люди не верят тебе, когда ты говоришь о плохом, будто ты выдумываешь это плохое специально, чтобы разрушить их ежедневные планы.

– Продолжайте, – раздался голос из темноты.

– Я знал, что всё так и будет. Но не думал, что так скоро. Хотя, несмотря на это, мы были готовы и к такому исходу, только с небольшими поправками.

Прошлое.

Кабинет факультета геофизики.

– Мистер Хольцман.

– Да, Элиз.

– Посмотрите.

На экране большого компьютера красным светом мигали флажки, выстроенные по южной части Тихого океана. Под глубокими водами тесно примыкали друг к другу границы трёх тектонических плит, образуя собой тихоокеанское огненное кольцо.

– Господи, – только успел прошептать профессор.

– Они двигаются, да? – Элиз, работая практиканткой и помощницей профессора, надеялась, что увиденное ею никакой опасности не несёт, но тяжёлый вздох профессора убил в ней последнюю надежду.

– Что это значит? – вновь спросила она, не получив ответа.

– Видишь, – указал профессор на одну из тектонических плит, – одна плита заходит под другую, эти же две сместились так сильно, что в любой момент может…

Он замолчал и ещё с минуту почёсывал редкую бороду, не отрывая взгляда от экрана.

– Может что, может что? – взволновалась Элиз.

– Произойти непоправимое. Если реакция пойдёт дальше, это запустит весь вулканический пояс, а на нём несколько сотен вулканов.

– Мы все умрём! – вскрикнула ассистентка и тут же закрыла рот рукой. Она была слишком суеверна для начинающего специалиста, и это очень не нравилось Хольцману.

– Не так сразу, Элиз, не волнуйся.

– Не так сразу? – Пошла она за профессором, который уже мерил шагами лабораторию от окна к окну и обратно.

– Я хотел сказать, не всё сразу, Элиз.

– Это не успокаивает!

– А я и не собирался никого успокаивать, это не входит в мои обязанности. – Он посмотрел в окно, потом в стену, будто на ней было что-то, на что можно было смотреть, потом опять на экран компьютера с мигающим контуром тектонических плит.

– Послушай, – подошёл он к Элиз и взял ее крепко за плечи, – надо что-то делать. Сообщить дирекции института, подключить других учёных. Что-то предпринять… Посмотри-ка последние новости, есть что-нибудь по вулканам?

– Где именно?

– Не важно, в любой части света.

Элиз села к компьютеру и уже через пару минут наткнулась на статью другого профессора по фамилии Есиюки Тацуми, написанную двумя неделями ранее. В ней профессор рассказывал о подозрительном поведении вулкана Кикай. По его мнению, кальдера вулкана пухнет и разогревается, образуя на морском дне…