родни тебе ближе?

— Я сам.

— Ой, все! Так нечестно.

— Зато правда.

— Разве у тебя нет богатой тетушки или отвязной двоюродной сестры, с которой вы зажигаете на семейных сборищах?

— Увы и ах.

— Да ладно тебе, Джо. Колись.

Он долго буравил меня взглядом и наконец выпалил:

— У меня есть прадед.

— Серьезно?

Он настороженно кивнул.

— Как его зовут?

— Энтони.

— Надо же, как моего отца, — просияла я. — А он родственник по линии матери или...

— По матери.

— Он добрый?

Снова неуверенный кивок.

— Правда, мы сейчас редко видимся, зато в моем детстве были не разлей вода.

— А что поменялось?

Джоуи пожал плечами:

— Семейные разборки. Да и потом, я целыми днями то на работе, то в школе, то на тренировке.

У нас шел первый полноценный диалог, если не считать дня знакомства, и я была готова буквально на все, лишь бы он продолжался.

Сказать, что меня тянуло к Джоуи Линчу, — значит не сказать ничего.

Эта тяга возникла в самую первую нашу встречу. Увидев его, я сразу почувствовала желание — и родственную душу.

Меня влекло к нему как магнитом, и уверена, он испытывал то же самое.

Джоуи мог отбрыкиваться и усираться до победного, но его тупой игнор не обманул бы даже ребенка.

Начиная со второго дня учебы он не видел меня в упор, но совсем не потому, что я ему разонравилась, просто он работал у моего отца и не хотел с ним ссориться.

В школе Джоуи менял подружек как перчатки.

Даниэла Лонг.

Эми О’Донован.

Саманта Макгиннес.

Лора Каллахан.

Дениз Скалли.

Николь О’Лири.

Сирша Дули.

Ниса Маккарти.

Ниса Мёрфи.

Список можно было продолжать до бесконечности — вот только мое имя в нем отсутствовало.

После нашего многообещающего знакомства Джоуи ни разу не флиртовал со мной, не пытался подкатить, и это дико выбешивало.

Я ни разу не из тех зацикленных на себе, надменных красоток, которые считают, что мир должен вертеться вокруг них, однако у меня никогда не было проблем с самооценкой. Как и отбоя от парней. И это не пустое бахвальство.

Джоуи Линч динамил меня почти полгода. Откровенно задолбавшись ждать, пока он соизволит пригласить меня на свидание, я решила осчастливить другого одноклассника.

Снова нахлынула злость, на сей раз на себя, за неумение разбираться в людях.

С первых дней учебы в БМШ у меня появилась уйма поклонников, однако я остановила выбор на Поле Райсе — беспроигрышном, как казалось, варианте.

Джоуи выше Пола, но уступает ему по габаритам, хотя с мускулами у Линча полный порядок — не раз наблюдала его с голым торсом после физры. Но при этом он нереально худой.

Как легкоатлет.

Или тот, кто постоянно недоедает...

Одно я знала наверняка — Пол никогда не разобьет мне сердце.

Сердце и впрямь не пострадало от его выходки, чего не скажешь об уязвленном самолюбии.

Теперь все, включая Джоуи, в курсе, чем мы занимались с Полом. Этот говнюк опозорил меня по полной программе.

— Похоже, ты расстроилась, — заметил Джоуи, вперив в меня пристальный взгляд светло-зеленых глаз.

— Есть такое.

— Я могу свалить.

— Нет, дело не в тебе, а в Поле с его длинным языком.

— А, ясно. — Опустив ложку в пустую миску, он откинулся на спинку стула и отчеканил: — Если это утешит, впредь он не станет о тебе трепаться.

— А иначе ты ему наваляешь? — пошутила я.

Джоуи даже не улыбнулся.

Внезапно меня осенило.

— О господи... Ты уже ему навалял, ведь так? — прошептала я. При мысли о недавней драке перехватило дыхание. — Ты избил его из-за меня?

— Он давно напрашивался.

— И ты исполнил его просьбу?

Он молча пожал плечами.

У меня защемило в груди.

— Джо...

— Спасибо за хавчик, Моллой. — Он отодвинул стул и поднялся. — Мне пора.

— Нет, не уходи. Еще рано! — горячо запротестовала я, не в силах бороться с нахлынувшим разочарованием.

— Самый раз.

Схватив свою миску и ложку, он подошел к раковине, быстро сполоснул их и поставил в сушилку. Потом вернулся к столу, тщательно протер его, бросил мокрую тряпку в раковину и направился к выходу.

— Еще раз спасибо за угощение.

— На здоровье, — откликнулась я, отпирая дверь.

Джоуи низко нахлобучил капюшон и шагнул в ночь.

— Еще увидимся, Моллой.

— Не сомневайся, Джоуи Линч, — судорожно выдохнула я. — Еще как увидимся.

Ты вылитый он 25 февраля 2000 года Джоуи

Мои самые ранние воспоминания о детстве начинаются с третьего дня рождения. Может, до тех пор дела в нашей семье шли просто замечательно, но наверняка не скажу, поскольку в памяти отложилось только плохое.

Сейчас, в десять часов вечера пятницы, разняв очередную родительскую драку, я вспоминал только всякую хрень.

Пока меня корежило от невыносимой боли (болело даже в тех местах, где, казалось бы, болеть не должно), в голове снова и снова прокручивались самые паршивые воспоминания детства...

— Поплачь, Джоуи. Поплачь, малыш, в этом нет ничего страшного, — шептала мама, поглаживая мою костлявую ручонку.

От прикосновения теплых, мягких пальцев в животе что-то сжималось.

Как сильно она заблуждалась.

В очередной раз.

Злющий как черт на нее и на весь гребаный мир, я стиснул зубы, задвинул эмоции на задний план и сосредоточился на деле — деле, которым не занимался никто из пацанов в моей школе.

Качая на руках грудного Олли, я кормил его из бутылочки и, наученный мамой, напряженно высматривал первые признаки газов.

Сама она была не в состоянии.

Кто бы сомневался.

Послеродовое кровотечение, мать его!

Точнее, послеродовое избиение.

Вчера отец отлупил ее до полусмерти, потому что малыш никак не хотел успокаиваться.

Честно говоря, я думал, она не оклемается.

Картина прочно засела у меня в голове.

Кровь.

Вопли.

Осознание собственной беспомощности.

— Где подгузы? — спросил я, когда маленький засранец опустошил четыре унции смеси. — Он обделался.

— Давай я переодену. — Кряхтя, мама села в кровати.

— Лежи, — велел я, содрогаясь от мысли о том, чтó выходило из ее утробы буквально пару дней назад. — Сам справлюсь.

Заприметив упаковку с подгузниками, я потянулся за ней, не выпуская из рук младенца.

— Тихо, пухляш, потерпи. — Я опустил извивающегося новорожденного на кровать и аккуратно стянул с него