Как-то незаметно они с Диком, держа в руках бумажные тарелочки с сосисками (ветчинные и заветные белые), отошли к живой изгороди. Дик принялся с аппетитом уплетать свою порцию, а Мирабель уныло взирала на содержимое тарелки. У нее почему-то вдруг начисто пропал аппетит.

— Развлекаетесь?

На этот раз Рон нарисовался прямо перед ними.

— Да, спасибо, — дружелюбно кивнул Дик.

— Отлично! А что это, детка, мы что, попали к королеве на прием?

— Рон, что тебе нужно? — печально спросила Мирабель.

Она уже догадывалась, что, дорвавшись до общения с ней, Рон наверняка захочет отвести душу. То есть поболтать. То есть высказать все, что, по обычаю сплетников, Рону не дает покоя уже столько времени.

— Что мне нужно? — Рон засмеялся. — Да мне ничего не нужно. Вот, подошел полюбоваться. Не каждый вечер в нашей глуши увидишь такое зрелище.

— Во-первых, не в такой уж и глуши…

— Слушай, а ты точно не подрабатываешь? — перебил ее Рон. — Сколько ты берешь?

— За… за что?

— Ну… за это самое.

Рон вроде и соображал, что несет какую-то нелепицу, но, вместо того чтобы остыть, извиниться и отойти, накручивал себя. Мирабель даже пожалела, что Рон выпил все-таки недостаточно. Тогда бы он начал напрямую оскорблять ее. И тут уж у нее было бы два варианта на выбор: дать кулачком по его неприятной, плохо выбритой роже или же призвать на помощь шерифа…

Если, конечно, шериф присутствовал на этом празднике жизни.

Дик с недоумением смотрел на обоих… Кажется, он никак не мог взять в толк, почему парень, которого еще утром он катал на биплане, сейчас проявляет враждебность и настроен по отношению к его спутнице столь недружелюбно.

— Рон, отойди, а? — тихо сказала Мирабель.

— Почему? Кажется, я пришел как раз по адресу. Да ты посмотри на себя. Никто тут не вырядился так, как ты. Может, это и сгодится для мест, откуда ты родом, но здесь ты похожа на развратную девку.

— Полегче на поворотах, приятель, — нахмурился Дик.

— А, так ты за нее вступаешься? Еще бы! Кому охота делить свою подружку с другими? Но она легка на подъем, за ней не заржавеет… Земля на могиле мужа не успела остыть, а Мирабель уже перед другим хвостом крутит.

— Заткнись! — закричала Мирабель, которая уже не в силах была это выслушивать.

Ей совсем не хотелось привлекать внимание, но то, что говорил Рон, было немыслимо. Невыносимо.

— Приятель, у тебя что, наболело? — тихо спросил Дик. — Хочешь выговориться?

И Мирабель, и Рон с удивлением уставились на него. Мирабель не понимала, куда клонит Дик. Ее оскорбляли у него на глазах, и, хотя он вроде бы не набивался ей в спутники, все-таки они пришли на эту вечеринку вместе. Можно было ожидать от него хоть какой-то поддержки…

Не ожидал такого поворота и Рон. Немного поразмыслив, он выдавил из себя:

— Да я только предостеречь тебя хочу. Ты знаешь, какая она? Какая… Ты не знаешь, какая она! Да ты посмотри: все в платьицах с бусами или в джинсах, а она выглядит, как голливудская красотка!

— И чем же так плохи красотки из Голливуда? — все еще тихо спросил Дик.

— Да они там через одну шлюхи, ты что, приятель, как с Луны свалился… Если вышла в таком виде на улицу, так вешала бы сразу на себя ценник. И сразу отпадали бы ненужные вопросы! — Довольный шуткой, Рон радостно и широко улыбнулся.

— Еще что-нибудь?

— Еще? Да сколько угодно! Ты вот к ней относишься хорошо, на самолете катаешь, а она, может, уже планы давно на тебя состроила.

— И чем это плохо?

— Чем? — переспросил Рон. — Чем? Ты бы у ее покойного муженька поинтересовался.

Дик побледнел так сильно, что Мирабель даже испугалась: как бы его не хватил удар. Рон же, ни на что вокруг не обращая внимания, распинался:

— Подобрал ее в какой-то богемной компании, вырвал из лап э-э-э… порока… из гнезда… короче, из гнезда порока, вот! Привез сюда, тут у нас природа, благодать, все друг друга знают! Думал сделать из нее человека, а не прошло и года, как она его в могилу свела! Чужая она тут, и выглядит иначе, и дружбы ни с кем не водит. Как есть, чужая…

— Ты закончил?

Рон с недоумением посмотрел на него.

— Э-э-э… да, пожалуй…

— Точно?

— Ну да.

— Ты уверен? — уточнил Дик.

— Что-то я не пойму, к чему ты клонишь, дружище.

— Я тебе не дружище, запомни. А клоню я к следующему: если у тебя есть что добавить к вышесказанному, добавляй сейчас. Потом тебя выслушивать никто не будет.

— Что-то я ничего не понимаю. — Рон озадаченно почесал в затылке.

— Ты высказался? — Угу.

— Тогда свободен. Вали отсюда, и еще одно слово — я отыщу для тебя самую симпатичную… самую мокрую канаву. И запомни хорошенько: с тем, что ты наговорил, жить тебе. Мирабель к этому отношения не имеет. Твоя злость — это твоя проблема, и когда-нибудь она приведет тебя к поножовщине. Но вряд ли много людей будут оплакивать подобную утрату. Иди, я сказал…

К тому моменту, как Рон с озадаченным видом удалился, Мирабель уже обрела дар речи:

— Дик, это слишком сложно для него.

— О чем ты?

— Рон этого не поймет, — покачала головой она.

— Думаю, что поймет, — спокойно ответил Дик. — А теперь… с твоего разрешения, я пойду и попробую накинуть кольца на хвост единорогу.

— Там не хвост, а рог…

— Неважно. Ты ведь улыбнулась?

— Дик… — Она коснулась его руки, пытаясь задержать.

— Да?

— Что это было?

— Ты о чем?

— О том, как ты разговаривал с этим выродком.

— Я сказал что-то не так? Или тебе понравилось бы больше, если бы я впечатал его в эту дурацкую колючую изгородь?

— Нет, но…

— Мирабель, можно было размазать его, ну и что с того? Он все равно бы ничего не понял. Он не из тех людей, которые уважают абсолютную силу.

— Ты так быстро раскусил его?

— Это несложно… Ему куда интереснее твое замешательство, твой испуг и смущение. Если он дорвется до власти, то будет наслаждаться, унижая тех, кто ниже и слабее его. Думаешь, ему действительно не понравилось, как ты одета? Ты решила, что он и впрямь считает тебя проституткой?

— Я в самом деле вырядилась не к месту… Такие вещи я надевала на презентации в Нью-Йорке, но на пивную вечеринку в штате Висконсин… Я погорячилась, решив, что могу вести себя, как мне вздумается.

— Ты и правда можешь вести себя, как тебе вздумается, Мирабель. Ты ведь не совершала ничего противозаконного. Ты не делала ничего плохого. Вдумайся — в этом парне всего лишь говорят его комплексы. Он прекрасно знает, что ему от тебя ничего не обломится. И бьет по самому больному. Он рассуждал с тобой именно на ту тему, которая сильнее всего беспокоила его самого… а не тебя… милая.