кадры,

Пусть без меня просматривает их

В моём немного необычном театре,

Закончив за меня сей дивный стих…

Сафьянная тетрадь

В тиши садов, раскинутых по-царски,

Прохладою накрытых с головой,

В раздумьях витьеватых и бунтарских

Гулял курчавый Пушкин молодой.

Чертог Царицын перед ним светился,

Горели свечи в окнах, чуть дрожа,

Октябрь месяц в желтизне кружился,

А за оградой спали сторожа.

Они не видели, как в серой дымке,

Сквозь трещину в пространстве проскользнув,

В безмолвии природы невидимки

Проникли в наш коварный мир безумств.

Не говоря ни слова меж собою,

Три сущности родились во плоти,

И, наделив святой себя душою,

Решили к Александру подойти.

Волхвы, примерив чёрную одежду,

Держа в руках сафьянную тетрадь,

Внутри себя лелеяли надежду,

Что перст Господний им не может врать.

— Ты Пушкин Александр? — молвил главный.

— Да, дедушка, я он. И что с того?

— Глядите! Ох, какой мальчишка славный!

Не зря на небе выбрали его.

Даруем мы тебе тетрадь святую,

В ней тайны мироздания лежат.

Чтоб ты в стихах явил нам жизнь иную,

Воздвиг златой и справедливый град.

Пусть через триста лет, совсем не важно,

Свет озарит замершие сердца.

Раскроет мир твои слова однажды,

Чтобы узреть воистину Отца.

Темнело. Тени в чёрном удалились,

Оставив Пушкина наедине с собой.

Но долго ещё искорки светились

Над Сашиной пронзительной судьбой…

О, русский дух! О, русская обитель!

О, русский дух! О, русская обитель!

Простор вселенский Богом освящён.

Гуляет ветер — вечный победитель,

Во славу исторических имён.

Из них возводим мы наш град великий

И, шпилем небо серое пронзив,

Мы наполняем смыслом мир безликий,

Его опять, конечно, не спросив.

Пусть освещает путь страна поэтов!

Пусть строчки вьются, душу оголя!

От Ленинских пронзительных заветов

До алых звёзд почтенного Кремля.

Виват, Россия! Мы с тобой навеки!

Пройдут лихие чёрные года,

Родятся вновь святые человеки,

И растворится в счастье темнота.

Плетётся скучно длинная дорога…

Плетётся скучно длинная дорога,

Неспешных дум ветвистая тесьма,

Однажды чтобы тихо у порога

Закончить путь у славного письма.

Усадьба Пушкина — поэта нега.

Михайлов дом, родимая земля.

Слова златые под пушистым снегом

Хранят во мгле безбрежные поля.

И няня, кроткая как будто ангел,

В рассказах ярких сладко утонув,

Зажжёт у Пушкина сосновый факел,

Фантазий свет раскатисто вдохнув.

Источник смыслов в детстве упоённых,

Поток картинок в цвете естества,

В ночи старушкой нежно освещённых,

Совьют в стихах великих кружева.

Я знаю — он сегодня там, где прежде,

С любимой няней вечностью дыша,

На нас глядит с пронзительной надеждой,

Перебирая мысли не спеша.

Смотрю я с грустью в белый потолок…

Смотрю я с грустью в белый потолок,

Пронзить пытаясь каменную сущность.

Не в радость мне больничный сей чертог,

Я ощущаю в нём свою абсурдность.

В халатах снежных рой святых врачей

Несётся в коридорах как цунами.

А я, обдавшись холодом страстей,

Себя хочу увидеть их глазами.

Представить точкой или комаром,

Невидимым жужжащим насекомым,

Летающим почти что нагишом

В миру до неприличия огромном.

Я сброшу тело, как ненужный хлам.

Хоть на часок себя представлю Богом.

И, проносясь по блеклым этажам,

Всем подарю здоровье этим слогом.

Позитив

Испив животный позитив,

Внутри себя создав столицу,

Я с гордостью войду в светлицу,

Здоров и молод, и красив.

Девицы мне споют романс

О будущих моих успехах.

А я в златых, лихих доспехах

Им предоставлю скромный шанс.

Пылай, моя звезда, пылай!

Кремлёвский шпиль тебе в удачу.

Построю я себе на сдачу

Здесь, на Земле, цветущий рай.

Моих друзей в нём поселю,

Не жадный я, пусть веселятся.

И станет мне порой казаться,

Что я немножечко дремлю.

Но сон мой — словно и не сон,

Источник счастья бьёт курчаво.

Кричу себе: «Маэстро, браво!

Ты, брат, по жизни — Чемпион!»

Неразделённое сознание

Мой мир неразделённого сознанья,

Презрев границы, вечностью горя,

Питает струны тонкого познанья,

Спустив в печали строчек якоря.

Дрожит листок, как я, от глупых мыслей,

Вступив в конфликт с тщеславным естеством.

Над бренным телом вороны повисли,

Кружась над сущностью моей кольцом.

Но нет, ещё не время полнолунья,

И голова не воткнута в песок.

Я соберу в клубок свои раздумья,

Скрутив ползучий мрак в бараний рог.

Вонзая эти строки в центр сердца,

Чтоб в бездну путь был наглухо закрыт,

Я перед светом открываю дверцу,

Свой жгучий страх в сырой земле зарыв.

Мы достигаем каждый год