Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В строках неспешных видится берёза
И шёпот листьев в зареве ночном.
Поэзия, как Муза виртуоза,
Гуляет важно, мысля о былом.
И, одиночеством свой стан украсив,
Вобрав всю грусть Есенинских стихов,
Девица в белоликой ипостаси
Ведёт подсчёт посеребрённых снов.
Окно раскрыв в душе, впустив снежинки,
Кристаллы смыслов, внутреннюю суть,
Стерев с безгрешия следы ботинок,
В сердца она прокладывает путь.
Дорога вьётся, плещется отрада.
Босой Есенин, засучив штаны,
Во мне увидев своего собрата,
Стихи читает, разгоняя сны.
Берёза гнётся в такт словам поэта,
Рязанский ветер водит хоровод.
Я чувствую дыхание сюжета
И вижу трещин алый небосвод.
Сознание, как белый шум свирели,
Смирясь с фантазией немых страниц,
Проводит между нами параллели
Есенинских берёзовых границ.
Свет и Телевизор
На чёрном плоском матовом Экране,
Глубин познав болотистую суть,
Свет одинокий в искреннем метанье
Пытается в беспамятство нырнуть.
Найдя границы пластикового мира
И ставя для себя лихую цель,
Вдохнув за раз волшебного эфира,
Свет рвётся в им придуманный туннель.
Он жаждет там увидеть отраженье,
Фантазий эротический туман.
Принять без страха Божье озаренье
И поглотить в немой тиши Экран.
Стать тем единственным и неделимым,
Властителем людских нестройных дум.
Глашатаем в миру неутомимым,
Примерив на себя царëв костюм.
Но вдруг зажёгся в зале Телевизор,
Оттуда полились потоки слов.
И, утонув в цветастом парадизе,
Свет стал одним из сотен огоньков.
Я человек — твердыня плоти…
Я человек — твердыня плоти,
И жизнь, и смерть во мне живут.
И мысли в призрачном полёте
Свершают суетный маршрут.
Вокруг душевного начала,
Во свете взлётной полосы,
Чтобы всегда торжествовало
Добро в хрусталиках росы.
В холодных каплях провиденья
Сидит мой первородный грех.
И я, приняв предназначенье,
Понять хочу весь смысл утех,
Что я разбрасывал незряче,
Ступая по дороге дня,
Лишь полагаясь на удачи
Внутри младецкого огня.
И пламя вечности иллюзий
Вгонял я с треском в города,
Поверив вдруг, что мир безвкусий
Там поселился навсегда.
Затем пришли неспешно думы
Однажды ночью в тишине,
И понял я, что был безумен,
Тогда, с собой наедине.
Но голову в седом тумане
Не буду пеплом посыпать.
Мне лучше в бурном океане
Себя таким, как есть, принять.