вы тоже вступили в спор. Вообще вы часто вступали в полемику с антисемитами. А какую роль антисемитизм сыграл в вашей собственной жизни?

БК Безусловно, я сталкивался с проявлениями юдофобства – на улицах, в магазинах, поездах… Что касается партийно-государственной политики в «еврейском вопросе», то мне повезло. В университет я поступал во время определённой отдушины. Бесчинства в отношении еврейских детей на приёмных экзаменах начались позже. К сожалению, в этих (назову вещи своими именами) преступлениях оказались замешанными и некоторые мои однокурсники. Они не были энтузиастами-ненавистниками, просто колебались вместе с линией партии. В профессиональной среде эта линия выражалась в не-приёме на работу, блокировании «еврейских» диссертаций, препятствиями в публикациях статей и книг.

Те же самые еврейские спорщики, о которых я упоминал, обычно приводили «неотразимый» аргумент: «Если бы мне не напоминали, я бы не чувствовал себя евреем». Горько было слушать эти признания духовного рабства, которые, кстати, подогревали и подогревают снисходительное, если не презрительное отношение к евреям у некоторых интеллектуалов (вспомним того же Шульгина с его книгой «Что нам в них не нравится»)…

ЕЦ Еще в СССР многие узнали вас по открытым письмам академику Игорю Шафаревичу: они гуляли в самиздате, их читали по радио «Свобода». Как известно, Шафаревич, который с предупредительной вежливостью здоровался с вами в коридорах МГУ, был не только выдающимся математиком, но и последовательным, убежденным антисемитом. И это ярко проявила его «Русофобия». Конечно, разубедить антисемитов, как правило, невозможно. Думаю, ваши глубокие, страстные письма были нужны, прежде всего, соплеменникам. Тора говорит, что Всевышний посылает нам испытание антисемитизмом и для того, чтобы еврей не смог уйти от себя, не смог покинуть еврейский мир. Ситуация выбора, трудное осознание собственной миссии – это тоже будни духовной жизни еврея.

БК Сен-Санс не публиковал при жизни свой искромётный «Карнавал», опасаясь: эта композиция отвлечёт внимание от его более значительных сочинений. У меня примерно такое же чувство в отношении упомянутой вами публицистики. «Автор открытого письма Шафаревичу» – эти слова нередко были моим определяющим «титулом». В своём автобиографическом эссе я рассказал об обстоятельствах того давнего дела. Весной 1988 г. мне дали прочесть ходивший в Самиздате список «Русофобии». Шафаревич развивал концепцию «малого народа» и его зловещей роли по отношению к «народу большому». Естественно, с особым упором на Россию и её историю. Хотя формально «малый народ» не определялся в этнических терминах, всё изложение подводило к выводу, что «русский малый народ» – это почти исключительно, а духовно целиком – евреи. На российское еврейство, таким образом, ложилась тяжёлая ответственность за несчастья страны. «Русофобия» на меня особого впечатления не произвела, лишь огорчил уровень Шафаревича публициста, историка, социолога, совершенно не сопоставимый с его масштабом, как математика. К сожалению, отложить пухлую машинопись в сторону не удалось. Тревожила растерянность еврейских друзей, очевидно, не находивших для себя аргументов. Наконец, я получил прямые просьбы ответить. Пришлось сесть за письменный стол и через несколько часов появилось Открытое письмо. Должен сказать, что на него горячо реагировали и многие мои русские друзья, коллеги. Конечно, появились возражения, причём особенно вздорные, на мой взгляд, с еврейской стороны. «Я бы написал(а) по-другому», «Вам его не переубедить» и т. д. Разумеется, никакого намерения «переубеждать» Шафаревича в моём случае не было и в помине. Недавняя кончина Игоря Ростиславовича глубоко меня опечалила. Это был совершенно незаурядный человек. Вспоминаю университетский трёхсеместровый курс линейной алгебры. Как же нам повезло – Михаил Михайлович Постников в первом семестре, Шафаревич – в остальных двух. Блистательные, неподражаемые профессора! (Шафаревич, кстати, оказывал несомненное внимание одной из наших однокурсниц.)

Вы, возможно, заметили, что я избегаю термина «антисемитизм», он и в моей публицистике появляется крайне редко. Слишком часто с лёгкостью употребляют это тяжёлое слово, тем самым с одной стороны его девальвируя, а с другой – сводя к ярлыкам сложные проблемы. Мне неизвестны конкретные антиеврейские поступки Шафаревича – «заваливание» диссертаций, блокирование книг. А ведь возможности были. Он проявлял внимание и предупредительность к любому собеседнику, будь то еврей или эллин. Да, его социо-политические труды в менее щепетильных руках могли (и могут) обернуться огромной бедой, с ними необходимо было полемизировать перед самой широкой аудиторией, отнюдь не ограничиваясь аудиторией еврейской. В последнем случае хотя бы и в попытке вернуть национальное самосознание уже упомянутым еврейским спорщикам. А поддерживать таковое вне рамок религиозной традиции нелегко. Впрочем, сегодня труды российских еврееведов, будь то Шафаревич или Солженицын, представляются мне отнюдь не магистральной нашей проблемой. Совсем не главной опасностью. Многое тревожит куда сильнее, в особенности ситуация вокруг и внутри Израиля. Здесь и зловещая тень почти ядерного Ирана, ИГИЛ и прочие прелести исламского мира, системное преследование (иного слова не подберёшь) еврейского государства европейскими странами, подлое поведение ООН, движение университетских «интеллектуалов», призывающих к бойкоту, санкциям и т. д. Полное энтузиазма участие «либеральных» евреев в таких оргиях – тяжелейшая вещь. В почтовой комнате моего собственного дома систематически появляются листовки организаций, вроде «Евреи за справедливость в Палестине». Во что выльется «палестинская справедливость» не видит только умственно ослепший. Проезжаю мимо очередной демонстрации в защиту невинных овечек из Газы. В первых рядах красуется пожилая идиотка (извините мой французский) с плакатом: «Не все евреи за Израиль». И если бы только «не за»! Против Израиля! А мерзавец Голдстоун с его клеветническим «отчётом»?! Безусловно, граждане Израиля имеют полное суверенное право самим решать свою судьбу. Безусловно, они видят всё изнутри, из гущи событий. Не осмеливаюсь приставать к ним с советами, но со своего расстояния ощущаю деятельность ряда левых и «правозащитных» израильских организаций, как психиатрическое заболевание, танец с факелами на пороховой бочке. Вот уж наказание Божье… Какой тут Шафаревич!

* * *

Евреи – споры, ссоры, гам,

Вагон сочувствия к врагам,

И все мы вместе —

В их перекрестье.

15 мая 2005 г., Pittsburgh

* * *

Ужели взвешено уже

Всё Царство до последних унций? —

Послы, министры, атташе,

Парламентарии-безумцы?

Ослов пустая болтовня,

Паяцы, важные, как дожи? —

Но Свой Народ средь бела дня

За что наказываешь, Боже?

17 февраля 2000 г., Johnstown

ЕЦ Что вы скажете о литературной жизни эмиграции? Читаю еще одно ваше признание: «Начиная с 90-х годов прошлого столетия, новые средства коммуникации, Интернет в особенности, подарили мне старших друзей, общение с которыми безмерно обогатило мой духовный мир. Яков Хелемский, Иосиф Шварц, Владимир Зак, Марк Азов… С некоторых пор предпочитаю виртуальный мир реальному. С