Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Теперь у меня есть ребенок, и этого уже не изменить, – заявил он, зная, что был трусом, не признавая этого раньше. – И ты права, каковы бы ни были мои опасения, он заслуживает по крайней мере не меньше моего внимания, чем Рокки. Но прямо сейчас я не хочу об этом говорить.
Как ни странно, это решение не повергло Росса в панику, как это было раньше. Ребенок был очень милым. Он никогда не сможет быть полноценным отцом для мальчика, и ему нужно будет учиться, но, возможно, Кармел была права и в этом. Если он мог любить Рокки, возможно, он сможет найти место в своем сердце, чтобы быть лучшим отцом, чем его собственный. Он был обязан попытаться ради сына. И перестать убегать.
– Потому что все, о чем я могу думать, – это снова быть с тобой. – Росс позволил своему взгляду блуждать по лицу Кармел, затем поднял одну руку, чтобы обхватить ее тяжелую грудь. Он почувствовал, как сосок затвердел под его большим пальцем. Ага, без бюстгальтера. – И распробовать каждый дюйм тебя, потому что я не сделал этого в наш первый раз.
Вместо того чтобы отстраниться, Мел посмотрела ему прямо в глаза, а затем приподнялась на цыпочки. Она обхватила его подбородок, дрожь в ее ладони противоречила цели в ее глазах, когда она прошептала ему в губы:
– Ты меня не напугаешь, Росс де Кортни.
Затем Мел обхватила его лицо ладонями и прижалась губами к его губам.
Росс застонал, когда вспыхнул фитиль, который был зажжен давным‑давно, сладостное ощущение пронзило его тело и превратило пульсирующую эрекцию в твердь. Потребность заявить на нее права, заклеймить ее как свою, взорвалась в его нервных окончаниях, затопляя его тело, как река, выходящая из берегов. Схватив ее за талию, он поднял ее на руки и понес в гостевую спальню, прислушиваясь к игривому лаю собаки сквозь колотящееся сердце. Его язык проник глубоко в уголки ее рта, собирая знойный вкус, который он помнил. Он не мог дать ей ничего по‑настоящему ценного. Но он мог дать ей это.
Глава 7
Кармел пришла в себя в комнате наедине с Россом. Он поставил ее на ноги. Мел скользнула по его телу и почувствовала твердую эрекцию. Он держал руку на ее бедре, удерживая ее ровно, ее губы горели от силы его поцелуя. Это было безумие. Мел знала это. Но когда она вгляделась в его лицо, боль, которую она заметила, сменилась жестоким голодом. И единственный способ, который она могла придумать, чтобы освободиться от этого разрушительного чувства связи, – подпитывать его.
– Ты уверена? – спросил Росс, его голос был хриплым и отчаянным.
Мел почувствовала, как его большой палец коснулся ее жгучих губ с нежностью и терпением, которого она не ожидала после того яростного поцелуя. Она кивнула, не в силах говорить из‑за комка, застрявшего в горле. Это были страсть, желание, притяжение, воспоминание о первой встрече.
– Хорошо, – сказал Росс, и это слово было произнесено тихо и целеустремленно.
Но когда его большой палец скользнул ниже, к соску, медленно и уверенно, у нее перехватило дыхание, а колени ослабли. Держа ее за талию, он наклонил голову, чтобы прикоснуться губами к ноющему соску через ткань. Она запустила пальцы в его волосы, когда влага потекла между ее дрожащих бедер.
Не думать. Просто почувствовать.
Все чувства обострились, когда он снял с нее одежду. Росс тихо выругался, впервые увидев ее всю целиком.
Она скрестила руки на своих обнаженных грудях в приливе глупой застенчивости. Ее тело не было таким подтянутым, как когда‑то.
До Мака. И он был первым мужчиной, единственным мужчиной, который когда‑либо видел ее обнаженной.
– Не надо… – простонал он грубым тоном, в котором сочетались требование и мольба. – Не прячься от меня, – сказал он, но не сделал ни малейшего движения, чтобы прикоснуться к ней. Росс хотел, чтобы это был ее выбор.
Кармел заставила себя разжать руки и опустить их по бокам. Она выгнула спину, выпятив грудь, соглашаясь на все. Отказываясь стыдиться. Он подхватил ее и положил на кровать, затем стянул с нее трусики. Теперь она лежала полностью обнаженная, тяжело дыша, пока его взгляд блуждал по ней, обжигая кожу. Она ничего не могла скрыть от него, яркий утренний свет через окна показывал каждый изъян, который беременность нанесла на ее некогда идеальную кожу. Кончик его пальца коснулся серебристых шрамов на ее животе, и она заерзала, чувствуя себя более уязвимой, чем когда‑либо прежде, желание отступило, сменившись чем‑то грубым и волнующим. Но когда голова Мел поднялась и их глаза встретились, эмоции закружились в сине‑зеленой глубине.
– Я хочу… Я тоже хочу увидеть тебя обнаженным, – выдавила она, пытаясь снова найти ту напористую, непокорную девушку. Девушку, которой она была той ночью, смелую и решительную, пока эмоции не свели ее с ума.
Росс издал смешок, низкий и натянутый, затем снял футболку. Мужественная красота его груди выглядела еще более притягательно, чем в самолете.
Рельеф мышц, четкие линии его бедер и россыпь волос, окружающих соски и тянущихся через ребристую поверхность его пресса, были столь же захватывающими, сколь и пугающими. Но затем он стянул свои шорты вниз. Дикая эрекция вырвалась наружу. И ее дыхание застряло в легких.
«Как мне вообще удалось вместить это в себя?» – паническая мысль, казалось, только усилила жидкий огонь в ее сердце.
Он забрался на кровать, крепко сжал ее подбородок пальцами, чтобы увидеть ее глаза.
– Что случилось? – спросил Росс.
Жар залил щеки Мел. Она моргнула и облизнула пересохшие губы.
– Нет… ничего. Все великолепно.
«На самом деле даже чересчур», – с иронией подумала она. Кармел не знала, смеяться или плакать от нахлынувших эмоций. Он не знал, что он был первым – единственным – мужчиной, которого она когда‑либо видела обнаженным. Что он был единственным мужчиной, который когда‑либо был внутри ее. И она не хотела, чтобы он знал, потому что это только заставило бы ее чувствовать себя более уязвимой. Снова быть похожей на испуганную, ошеломленную девушку, которой она была той ночью. Теперь перед ним женщина. Кармел выросла за годы, прошедшие с той ночи, во всех отношениях.
– Это просто… Прошло уже много времени с тех пор, как у меня был секс, – сказала она.
Губы Росса изогнулись в печальной улыбке, отчего Мел почувствовала себя еще более неуклюжей. Жар обдал ее лицо,
