— Дядя? — Я поспешила навстречу не самому приятному человеку на свете, но отчего-то не хотелось, чтобы он видел меня тут. — Добрый день. Какими судьбами.

— А ты не очень то и вежлива Ярослава, — широкая улыбка и наглость пятидесятилетнего мужчины светились, выдавая сущность не самого порядочного человека. У нас с ним не общая кровь, но общий родственник-папа, только это заставляло меня удержаться от откровенного игнорирования этого человека.

Он ненавидел мою мать, а это самое основное, значит, нет никаких причин питать к нему какую-либо признательность. Круглое пухлое лицо, темные волосы, редкие на макушки, выпирающий живот, всё это так контрастировало с отцом, что мне иногда казалось, что они не родные. Каждый раз при виде меня у дядюшки Питера лицо покрывалось красными пятнами, выдавая всю злость в мой адрес. Ещё бы, неродная дочь нелюбимой невестки, что может быть противнее для него!?

— Но вы ведь пришли не просто так, я права?

От него ждать помощи или хотя бы совета не хотелось, но всё же Питер Белтонич меня удивил.

— Я знаю, что произошло с моим братом, а потому сразу поспешил сюда.

— Знаете? Откуда? — Прошло слишком мало времени, с того момента, как отца увезли, он, возможно ещё не успел доехать до тюрьмы… Дядя важный сановник по особым делам, вероятно кое-что и слышал.

От этой мысли мне стало нехорошо, стоило только представить, что мой папа вечером не вернётся домой, как обычно с работы. О том, что его, как обычного вора или убийцу бросят в грязную вонючую камеру, непременно с крысами и мышами.

— А ты не глупа, молодец, — похвалил меня родственник без тени улыбки на пухлом лице. — Как только я узнал, что планируется арест, то поспешил предупредить, но оказалось, опоздал.

Я молча кивнула, изображая согласие. Опоздал, что только повторять это вслух. Мне хотелось убежать к себе, переодеться, ведь только сейчас я осознала, что в этом прогулочном платье куда-то бежать вовсе непрактично, да и не подходит оно для подобных дел.

— Ярослава, ты должна покинуть этот дом, — четко произнёс он и ни тени сочувствия в глазах я вовсе не увидела. Я стояла выше его на три ступени, но та злоба, что вырвалась наружу из глаз дядюшки, казалось, заполнила всё пространство вокруг.

— Отчего же? — Я не хамила, просто мне было чрезвычайно интересно услышать мнение родственника, который в настоящий момент был предметом моей ненависти.

— Во-первых, то, что схватили Алекса это только начало.

— За что его схватили, — прервала я речи дяди, — Вы знаете?

— Шпионаж в пользу Аравии, — голос мужчины приобрёл трагические нотки, — предательство.

— Ложь, — рявкнула я, забыв, а точнее наплевав на все правила приличия, — мой отец патриот и никто никогда не сможет обвинить его в подобном, даже Вы!

— Не забывайся! — Красные пятна вновь проступили на искривившемся лице мужчины, и он уже не церемонился, ударив тростью по большой напольной вазе, что стояла около лестницы. Сухая длинная трава и цветы, те самые, что по осени я собирала около нашего замка, рассыпались, смешавшись с осколками вазы. — Ты никто здесь, поняла? Этот дом принадлежит моему брату, а, значит, в его отсутствие распоряжаться им буду я.

— Отец вернётся! — Меня просто выворачивало от гнева и я уже перешла на крик. — А я его дочь.

— Нет, ты дочь той самозванки, которая только по документам была дворянкой, а на деле непонятно кем. Бродяжкой, что он подобрал в лесу вместе с тобой, которая использовала его, как могла. Я пытался разыскать следы якобы родовитой родни Ксении, твоей матери — бесполезно.

Мне никто и никогда не рассказывал мою историю по этой линии. Отец всегда говорил, что родные мамы умерли, она не справилась с управлением имением, поэтому решила всё продать и переехать в другое место. Как раз во время переезда отец и мама познакомились, к счастью. А жила мама не где-нибудь, а в Аравии…. Может быть этот факт в сегодняшней истории был кому-то на руку?

Как страшно…

И вместе с тем я чувствовала, что волна протеста поднимается во мне. Отец кристально чистый человек, гораздо честнее, чем все наши знакомые. Для него патриотизм это не пустой звук!

С мамой встретились только к счастью, это папа постоянно любил повторять. И будто бы всё семейство решило сказочно разбогатеть за счет него, посватав за разжиревшую дочь виконта Алей. После выходки отца и его женитьбы на маме, на виконтессе женился дядюшка Питер. Папа часто повторял, что решил жениться на миловидной и хорошенькой девушке с ребенком (моей маме), чтобы спастись от нежеланного брака, в результате был счастлив все то время, что бы были вместе. Сам не знал вначале, что именно мама и есть единственная, и другой просто не надо. Он несколько лет искал пропавшую маму, нанимал частных сыщиков, не доверяя сыску императора на сто процентов, но все сводилось к одному. Графиня вышла в сад подышать свежим воздухом с книгой, как делала это ежедневно, не изменяя своей привычке и своему расписанию дня, связанному с обеденным отдыхом. С книгой вышла, но ни той, ни другой не нашли.

Никого. Никогда.

— Кто бы я ни была, для вас, — после последних слов выдержала небольшую паузу, — но это имущество в случае отца отходит ко мне, ведь я правильно понимаю законы Тарсмании. — Улыбка, полная превосходства всегда мне удавалась, но видно родственник слеп или слишком непробиваем, наполненный своей злобой.

— Может и так, только неизвестно, что за птичка ты, — дядя осклабился, отчего жир на щеках переехал ближе к ушам. — И с виду институт посещала, учёбой занималась… Вроде все кристально чисто. Только кто твоя мать? Может беглая аравийка? Слишком свободолюбивая и независимая девка, чтобы родиться в нашей империи. И тут как раз всё совпадает! Мой наивный братец попадает под влияние твоей лживой матери и как следствие столько лет Алекс работает на врага. А твои подруги? Чем ты среди них промышляла? Слушала разговоры, передавала врагу.

Я похолодела, как никогда. Какое счастье, что с этим мерзким человеком у меня нет ни частички общей крови! Как же гадко!

— Всё сказали? — Голос — лёд, другого в моём ассортименте для него просто уже не было. Правая рука периодически поглаживала платье, словно проверяя на месте ли драгоценности и деньги, что засунула в карман. Лазить по сумке в присутствии этого гада просто не решалась.

— Мразь, — он вдруг согнулся, довольно резво для своей комплекции и резко потянул ковёр, расстеленный по ступеням, на котором я как раз стояла. — Чтобы ты сдохла в сточной канаве, чтобы Алекс никогда тебя больше не увидел.

Я была в шоке. Отец в тюрьме, на допросе, а тут такое..

Упала, скатившись по ступеням, отбив и руки и ноги, но не это сейчас волновало. Поднималась медленно, но с полной уверенностью — это не просто чужой мне человек, он явно причастен к аресту отца.

Никогда больше не поздороваюсь даже из вежливости, не подам руки и не назову дядей даже из великой надобности.