— Барышня, Ярослава, голубушка, — произнесла кухарка, сдерживая свои слёзы. Вообще-то так обращаться не принято, только "леди", но эти слуги принесли из своей страны такое вежливое обращение, что ругать или попрекать не имело смысла. Да и нравилось, как Марфа зовёт меня" ба-арышня", словно нараспев. — Вы в свой загородный замок не надо, не ездите, лучше схоронитесь где-нибудь.

— Папа велел мне найти одного знакомого, а там может что подскажет, — прошептала я, прислушиваясь к посторонним звукам и вместе с тем наблюдая, как кто-то чужой прошел мимо окна. Я не стала говорить про то, что это полковник Якоб, его давний знакомый. Нашей кухарке доверяла, а вот тем методам, что они применяют к людям с целью выведать информацию — нет.

Через черный вход мы покинули дом, который я считала почти родным, и отправились в сторону городского сада. Марфа несла небольшую сумку, что наспех удалось собрать её матери для нас. Покружив по саду примерно час мы, почти уверенные, что за нами никто не идёт, отправились в сторону почты.

Аккуратный двухэтажный кирпичный домик с мезонином выглядел обыкновенно, но весьма ухоженно. Палисадничек с цветочками, пара скамеек с резными спинками — всё придавало строению ощущение уюта, что я невольно подумала — тут живёт нормальный человек. Дёрнув пару раз за шёлковый шнурок, с другой стороны которого не иначе привязан колокольчик, к нам вышла молодая дородная служанка и, узнав причину появления, тут же пригласила нас внутрь, а сама поспешила за хозяином.

Спустя пять минут к нам, присевшим на мягких стульях и вздрагивающих от каждого шороха, доносившегося из-за массивных входных дверей, вышел знакомый отца, тот самый Якоб.

Полковник, абсолютно седой мужчина примерно папиного возраста выглядел несколько странно. Бархатный халат синего цвета, белый колпачок, который, как известно некоторые надевали на ночь и тапки, длинные с загнутыми носами. Мне казалось, он только что с постели, но ведь всего часа четыре-пять дня, не больше…. Впрочем, у всех свои особенности, может, он ночью не спит, а звёзды наблюдает, с мезонина!

— Леди! — Приветствовал он, браво приставив руку к колпаку и едва коснувшись пальцами ткани, тут же исправился, убрав кисть в карман халата. Усмешка была видна даже сквозь пышные усы, и от этого повеяло какой-то теплотой. Думаю, это действительно папин друг, к другому человеку он меня бы не послал, никогда. — Позвольте представиться, Якоб Хадерсон, — возникла легкая заминка и тут же ответное, — а вы кто?

— Ярослава Огарёва, — ответила я и сделала книксен, но видя недоумение мужчины, пояснила, — приёмная дочь Алекса Белтонича.

— Дочка Алекса! Ну-ка, ну-ка, покажись, — сильные руки немедленно прокрутили меня, словно мы сейчас танцевали, а не знакомились. — А я как раз хотел через пару дней нанести к вам визит, записку ему черкнул, а ты смотри-ка, пришла ко мне сама. А он чего же, не нашёл времени?

Мужчина нахмурился, и всю радость словно смыло с его явно обветренного лица.

— А папа арестован, — я опасливо покосилась по сторонам, бросив взгляд на Марфу, что тактично стояла в стороне и держала нашу небольшую сумку. Она вообще несла её только сама, заявив, что барышне не дело руки сумками оттягивать.

— Пройдём со мной, — полковник резко сорвал с головы колпак и сунул его в карман, словно больше не желал участвовать в этом маскараде. — Принесите нам чего-нибудь перекусить, — крикнул он своей дородной прислужнице, — а служанку леди обязательно накормите на кухне.

— Дела, — протянул он, спустя полчаса после моего рассказа. Полковник переоделся и выглядел абсолютно по-другому. Спальный наряд сменил на вполне обычный коричневый костюм, а смешные тапки на добротные туфли. — Может быть, ещё курочки?

— Нет, спасибо, — вежливо отказалась я в не знаю какой раз, — если только чай.

— Будет сделано, — тут же откликнулся полковник и позвонив в колокольчик отдал распоряжение прислуге. — Честно говоря, Алекс как-то давно упомянул, что отношения между твоей матерью и роднёй не клеятся, но никогда не думал, что настолько.

— Это личное, — попыталась я оправдать папу.

— Да, девочка, конечно. Я и сам не считаю правильным выплёскивать на людей свои неприятности, а твой отец сделан именно из такого теста. — Хадерсон подошел к столу и взял огромную сигару, о чём-то задумавшись, помял её в руках, — ты не возражаешь против табачного дыма?

— Нет, что вы, полковник, ни в коем случае, — я понимаю, что в обществе женщины курить вовсе не принято, но именно сейчас было всё равно. Да и само моё присутствие в гостях у этого человека было таким неопределённым, что строить из себя чопорную деву не имело смысла.

Он кивнул и тут же потянулся к огню, после чего повисла минутная пауза.

Кольца дыма поднимались к потолку, а я, словно завороженная этим зрелищем откинулась на спинку кресла и задумалась.

К другу отца обратилась, тут сложности не возникло, а что дальше. Как мне быть? Оставаться у него и прятаться до тех пор, пока отец не придёт и не заберёт меня — хорошая идея, вот только не навлекаю ли на этого человека какое-либо подозрение? Мы с Марфушей очень старались, петляли, и надеюсь, никто не смог за нами проследить.

— Ярослава, — полковник обратился ко мне, одновременно разгоняя дым и отходя от открытой форточки, — что мы имеем на сегодняшний день? Алекс в очень нехорошем месте, — он многозначительно посмотрел на меня.

— В тюрьме, — вторила я, называя всё сказанное своими именами.

— Ну, предположим ещё не там, но по пути. А значит, нам надо будет что-то предпринять. У меня есть кое-какие связи в определённых кругах, и сегодня же постараюсь ими воспользоваться, разузнать, что там происходит с Алексом и в чём конкретно его обвиняют.

Я молча кивнула, соглашаясь, одновременно поморщилась, сделав глоток чая, как будто он был сделан из полыни, а не успокоительной мяты.

— Он невиновен, — твердо и уверенно ответила я, веря в это всем сердцем.

— Охотно верю, — поддакнул мне полковник, — но ведь вначале нужно узнать, что, про что и за что. Вы, согласны, Ярослава?

— Согласна.

Мы остались тут, у полковника Хадерсона, скрываясь ото всех и вся. Мне рекомендовано было не выходить никуда, а Марфуше запрещено даже навещать свою матушку, с чем впрочем, я была полностью согласна. Кухарка никуда не выходила сама за покупками к столу, а делала исключительно поручения своим помощникам, то есть, чтобы с ней увидеться, надо было вновь пробраться в особняк. Но повторно попадать в лапы жестокосердному дядюшке я и Марфа вовсе не желали.

Мне отвели вполне приличную комнату для гостей, а моей служанке было предложено поселиться в части дома для прислуги, но мы отказались. Спали мы с Марфой в одной комнате, я на кровати, а она на небольшом диванчике при входе, вполне довольная таким оборотом. Нам хватало места, да и держаться вдвоём гораздо проще, чем по-отдельности, боясь и переживая днём и ночью.