– Ну и что? Он продался? – с негодованием спросил он.

Пока ее мысли метались между ложью или признанием в неудаче, Кэйд вдруг вспомнила, что является совладелицей разветвленной международной сети корпораций.

– Я не имею права обсуждать переговоры о заключении контрактов с третьими лицами, – заявила она с мягкой невозмутимостью, с какой множество раз выступала на деловых совещаниях.

Этот ответ ему явно не понравился. Он резко развернулся к своей спутнице, хотя едва сдерживал возмущение.

– О, неужели вы пытались купить Сильвана? – игриво промолвила Шанталь, очевидно, стараясь снизить напряжение, чтобы вновь завладеть его вниманием и вернуть вечеру приятную легкость. – И сколько же ты стоишь, chéri?[33]

Сильван пронзил Шанталь молниеносным взглядом.

– Я не продаюсь.

– Сомнительное заявление, – мило заметила Кэйд, придав своему голосу тонкий оттенок высокомерной язвительности. «Что было чертовски трудно сделать, говоря на чужом языке», – думала она позже, пытаясь утешиться. – Вчера я заплатила почти тысячу долларов, чтобы попробовать вас на вкус.

Брови Шанталь полезли на лоб. Но даже изумлялась она красиво. А губы Сильвана опять вытянулись в красивую французскую трубочку. Потом он усмехнулся.

«Что за двусмысленную чушь я сморозила?» – Кэйд отчаянно захотелось, чтобы земля расступилась и поглотила ее. Минута понадобилась Сильвану, чтобы его усмешка преобразовалась в нечто более цивилизованное, в блестяще и великолепно выраженное самодовольное злорадство.

– Да, пожалуй, вам удалось.

А Кэйд не могла даже заставить себя выдавить, что имела в виду «вкус его шоколадных конфет», сознавая, что оговорка была почти по Фрейду. Ведь они оба понимали, что, когда она наслаждалась его шоколадными конфетами, в них присутствовало нечто от него самого.

Ей оставалось лишь попытаться изобразить презрение, сожалея, что она не отработала его перед зеркалом, когда практиковалась в произношении французского «u». Знания языка явно недостаточно для того, чтобы нормально жить во Франции.

– А вы не думаете, что он несколько дороговат? Хотя полагаю, что вы всегда можете одурачить клиентов, продавая им свою продукцию, если считаете, что цель оправдывает средства.

На его скулах заходили желваки. Ситуация стала взрывоопасной.

– Сильван признан самым лучшим шоколатье Парижа! Это не обсуждается, – заметила Шанталь.

– Неужели? – воскликнула Кэйд. – Так, значит, вы ни разу в жизни не пробовали продукцию Доминика Ришара?

Вспыхнувший яростью взгляд Сильвана мог бы воспламенить лед. Ее уже не могло потрясти исходящее от него волшебное очарование, прямо сейчас этот чародей, похоже, готов был скормить дерзкую нахалку демонам.

– Нет, – преданно заявила Шанталь.

Кэйд пожала плечами и, разведя руками, молча выразила свое мнение.

А Сильван выглядел так, будто считал, что отдать ее в лапы демонам будет недостаточной карой – ему хотелось убить Кэйд собственными руками.

– Искусство Сильвана удовлетворяет меня во всех отношениях, – прощебетала Шанталь, встретившись с ним взглядом и подмигнув ему.

Проклятие! Это замечание обрушилось на Кэйд как ледяной душ. Ужасный тошнотворный вечер! Она опять попыталась сосредоточиться на прославленном блюде «Raviole du Royan à la crème au basilic» и проткнула вилкой второй пельмень. Несколько минут тишины, и Кэйд, покосившись на дальний столик, обнаружила, что Сильван опять наблюдает за ней. Его взгляд затуманился, а ярости заметно поубавилось.

Кэйд вдруг осенило, что с момента их знакомства она постоянно краснеет, и, вероятно, Сильван уже предположил, что таков натуральный цвет ее кожи.

Гарсон принес для них очередные равиоли с базиликово-сливочным соусом, Сильван вновь уделил внимание Шанталь, обменявшись с ней какими-то любезностями, небрежно пожелав приятного аппетита. Но когда он положил в рот равиоли, его глаза тоже прикрылись от удовольствия, словно для него эта радость встречи с изумительным вкусом была более знакома и ожидаема, чем для Кэйд. Открыв глаза, он посмотрел ей в лицо.

Успокоившая свои бунтовавшие нервы и отправившая в рот второй пельмешек, Кэйд замерла, едва коснувшись вилкой губ, и снова зарделась. Вкус на ее языке заиграл новыми красками, когда их взгляды встретились. Неужели на щеках Сильвана тоже проявился румянец?

Шанталь вздохнула, словно покорившись на мгновение, но потом тряхнула головой с таким дерзким и соблазнительным видом, будто воскликнула: tant pis pour toi![34]– что концы ее прекрасно уложенных волос взметнулись и, блеснув, отразили свет люстры. Подавшись вперед, она накрыла изящной ладонью мужественную руку Сильвана, одну из тех красивых мужских рук, которая умела искусно управляться… со многими делами. И потянула ее на себя, чуть-чуть.

Он опять взглянул на свою спутницу, и она удерживала его взгляд, глядя на него с легкой вопросительной улыбкой. В результате Сильван покраснел и решительно поменял позу, отвернувшись от Кэйд.

Кэйд тоже развернулась к окну и попыталась продолжить обед. Отправляя в рот столь калорийное блюдо, она предпочла бы, чтобы эти равиоли не напоминали ей сейчас по вкусу опилки. Вдобавок, глотая их, Кэйд ощущала беззащитную уязвимость своей шеи, будто все в ресторане только и смотрят, как неуклюже она глотает. Разумеется, ее волновали далеко не все. Только один посетитель. И его утонченная спутница, которая глотала так соблазнительно, словно предвкушала сексуальные игры.

К счастью, новая пара клиентов заняла столик между ней и Маркизом. Кэйд могла рассчитывать на его воспитание: он больше не станет надоедать ей, вынуждая Шанталь дергать его за руку.

Появление между ними «живого щита» означало, что теперь, отводя взгляд от окна, она не будет неизбежно упираться в радостные физиономии Сильвана и Шанталь. Следующий час вполне мог стать самым длинным в жизни Кэйд, растянутым до бесконечности желанием сделать все, что угодно, но только не ужинать одной в Париже поблизости от этой раздражающей ее пары.

Гарсон, давно принесший ей второе блюдо – утку с абрикосово-медовой подливкой, заметил, что оно почти не тронуто, и с видом глубокой озабоченности забрал его со стола.

– Никакого десерта? Mais, madame, vous avez le prix fix[35].

– Пустяки, – ответила Кэйд, – Я его оплачу. Не проблема.

Официант оскорбился, когда она упомянула о деньгах. Казалось, они говорят не просто на разных языках – они с разных планет. Кэйд просто не понимала, почему его до глубины души задел тот факт, что она отказалась от десерта.