Все таращились в небо, оцепенев, даже трубы захлебнулись,наступила совершеннейшая тишина, и в этой тишине непонятные небесные объектыподлетали все ближе и ближе, были уже над головой, и на Сварога то и делопадала тень. Он не мог определить высоту, на которой они летели, потому что немог прикинуть размеры, не понимал еще, что это такое. Больше всего походило нагигантские глыбы необработанного, дикого камня…

Он вспомнил Клойн и содрогнулся от приступанеконтролируемого страха, первобытного ужаса, что случалось с ним чрезвычайноредко. В лагере тревожно заржали лошади – полное впечатление, все сразу,несколько тысяч.

Послышался басовитый гул рассекаемого воздуха – и вдесятке шагов от Сварога обрушилась вниз первая глыба, рухнув прямехонько на томесто, где только что была коновязь с его Драконом и дюжиной гвардейских коней,где стояла кучка всадников из его свиты и охраны…

Тяжко вздрогнула земля под ногами, показалось, что качнуласьот страшного удара вся планета. Глыба коричневатого шершавого камня размером стрехэтажный дом, выглядевшая дико и неуместно, громоздилась совсем рядом,Сварог видел ее неровную поверхность, показалось даже, что из-под нее доносятсякрики людей и конское ржанье, чего, конечно же, не могло быть…

Земля содрогалась от множества тяжких ударов – глыбырушились вокруг, на людей и палатки, на коней и пушки, это был ад, страшныйсвоей непонятностью. Отовсюду неслись крики, ржанье, конский топот. Сварогоглядывался и не узнавал местности – везде, куда ни глянь, возвышаются глыбыдикого камня, превратившие равнину в некий лабиринт с узкими проходами, покоторым носятся, сталкиваясь и падая, всадники, пешие, кони без всадников…

Кто-то бесцеремонно рванул Сварога за плечо, развернул всторону – маршал Гарайла, оскалившийся, простоволосый. Он что-то яростнопрокричал, махая кулаком, и в Сварога вцепилась добрая дюжина рук, забросила вседло неведомо откуда взявшегося чужого коня, как мешок. И тут же кто-то,подхватив коня под уздцы, помчал галопом, петляя в лабиринте, меж щетинившихсяострыми гранями каменных стен, и кто-то скакал рядом, впереди, вокруг, разгоняяпотерявших голову солдат воплями и ударами плеток.

Он смотрел перед собой, в голове не было ни единой мысли.

…Сварог угрюмо сидел на подсунутом кем-то, неведомо откудавзявшемся походном раскладном стульчике, пустыми глазами глядя на поле, где всееще вяло и неуклюже строились в шеренги конные и пешие, потерявшие коней, гдесидели на земле раненые и наводили порядок с лошадьми – те, кто узнал свою, тутже, не мешкая, предъявляли на нее права. Рядом, как истукан, торчал Гарайла – сзастывшим лицом, уже давным-давно переставший извергать потоки самой изощреннойругани, на какую способны только конногвардейцы.

Дело происходило еще на горротской территории, лигах вдвадцати от границы. Небо было голубым, безукоризненно чистым – ни единогооблачка – на нем так и не появилось более не то что одной-единственной летающейскалы, но даже камешка. И все равно люди то и дело косились в ту сторону,откуда пришлось спасаться в паническом бегстве.

Время от времени к Гарайле подбегали порученцы, рапортоваличто-то, и он тихонько передавал содержание Сварогу. Нельзя сказать, чтобыповторилось что-то подобное Тиморейской резне – по первым, приблизительнымподсчетам под обрушившимися с неба камнями погибла примерно половина людей илошадей. Но все равно это был натуральнейший разгром – Сварог видел лица солдати понимал, что сейчас нет на свете силы, нет авторитета, способных повернуть ихобратно, в сторону столь торопливо оставленного города. То, что случилось, быловыше человеческих сил. Оставалось навести некоторое подобие порядка, кое-какпостроить уцелевших – и уходить на свою территорию. У него темнело вглазах от стыда и унижения, но он уже опамятовался, пришел в себя и прекраснопонимал, что ничего больше сделать не может.

Гарайла наклонился к его уху:

– Кажется, все. Последние уцелевшие выбрались. Удалосьспасти ваш штандарт, и мое знамя, и одно полковое…

– Ну да, – сказал Сварог тусклым голосом. –Это, конечно, сейчас самое важное…

– Это – символы, государь, – отрезалГарайла. – Они гораздо больше значат, чем может показаться… Я сейчасприкажу их поднять, хоть чуточку укрепить дух…

Сварог понимал, что маршал прав, но на душе было так мерзкои погано, такая опустошенность навалилась, что хотелось выть. А ведь такудачно все начиналось… Но как? Как? Средь бела дня, при ясном небе, десяткилетящих в лазурном небосводе скал… Положительно, Стахор обнаглел до предела,такие вещи нельзя прощать…

Он повернул голову, встретился взглядом с Элконом – юнец потерялгде-то начищенный рокантон, а роскошная кираса покрылась вмятинами, на щекекрасовались сразу три засохших царапины. Но стоял мальчишка, упрямо задравподбородок, и в глазах светилась не подавленность, а яростная, упрямаяненависть. Это хорошо, мельком подумал Сварог. Пусть учится набивать шишки иполучать по морде очень даже чувствительно, жизнь состоит не из одних триумфов,удач и побед…

Мара, вспомнил он только теперь. Леверлин. Анрах. Они жеостались там…

– Все, государь, – сказал Гарайла с явной настойчивостью. –Пора убираться к лешевой матери.

– Нужно послать людей, – сказал Сварог. – Занашими. Там где-то мэтр Анрах… и мои друзья…

Лицо маршала напоминало маску.

– Ваше величество, боюсь, мне некого послать. Вы жевоенный, должны понимать… Это тот случай, когда невозможно настоять навыполнении приказа. Они не пойдут. Даже мои кавалеристы не пойдут, как нигорько и стыдно признаться…

– Шег? – повернулся Сварог в другую сторону.

Шедарис, растрепанный, в порванном на плече мундире, пожалплечами:

– Не пойдут мои ребята, командир. Не получится. Я сам,конечно, пойду, если ты прикажешь, но что от меня одного толку… Гланцы несогласятся.

Сварог оглянулся назад – туда, где стояли в безукоризненномпорядке подошедшие с утра подкрепления, так и не успевшие выдвинуться ккрепости Чаган. Перехватив его взгляд, Гарайла помотал головой:

– Бесполезно. Они ж видели, как мы все драпали… Вашевеличество, мы даже не знаем, где их искать…

И здесь он был прав: Сварог сам не представлял в точности,где именно располагалось это чертово поместье любителя раритетов. Даже точногонаправления не знал.

Сузив глаза, он все же спросил:

– Ну что, Шег, тряхнем стариной?

– О чем вопрос, – сказал Шедарис угрюмо, но немешкая. – Тряхнем стариной…

Но на пути несокрушимо и прочно, как крепостная башня, всталмаршал Гарайла. Придвинувшись вплотную, он произнес яростным шепотом:

– Ваше величество, садитесь в седло и командуйтеотходом. Я все понимаю, у меня тоже есть друзья… Вы – король, вы себе непринадлежите… Делайте со мной потом что хотите, но если что, я прикажу вассвязать и увезти в повозке. Со всеми вы не справитесь, даже если топором вашимлегендарным начнете махать…