– Я инженер, а не учёный, – холодно отвечал Ханебо.

– Тем более! Ты видишь, сколько сил вложено!

– Это просто умная машина для убийств. Боевой робот нового поколения. Твой проект – ничто.

– Не-ет! – смеялся Тиэль. – Искусственный интеллект быстрее человеческого и безошибочен! Сверхбыстрая обучаемость благодаря «Юниверсуму 2.0»! Думаешь, всё?

Тиэль стал перечислять, а у Ханебо всё округлялись глаза, наливаясь ужасом и злостью.

– Всё это вместе с прочным нестареющим телом и высокотемпературными сверхпроводниками позволит таким «Одам» заменять миллионы людей в профессиях любой сложности и направленности! «Ода» может не только быстро формировать понятия, накапливать знания и умения – он может их передавать! Людям и другим «Одам»! «Оды» соединяются по кабелям и копируют друг другу данные. А людям… Ха-ха-ха! Это просто чудо! Люди передают друг другу информацию через ДНК, со своими половыми клетками. ДНК сложно повредить, в отличие от микросхем. А ДНК же в сущности – это просто код. «Ода», моя «Ода»! может синтезировать ДНК, кодируя ею свои данные! Достраивать её до «человеческого формата». Выращивать в своих искусственных яичниках сперматозоиды с этой ДНК. А дальше… ха-ха-ха!

– Псих, – прошептал Ханебо.

Его страж поднял Тиэля за грудки.

– Эти «Оды» попросту изживут человека, научившись переписывать друг друга. Твои бы таланты, Бахвальд, и в правильное русло…

– Они в правильном русле. Это мой проект! Моя ода! Ода науке, ода прогрессу и всему человечеству, а-ха-ха-ха-ха!

Дверь пролётом ниже распахнулась, и сразу четыре робосолдата устремились к Ханебо под этот заливистый смех.

Страж отпустил Тиэля и заслонил своего хоста.

Робосолдаты обступили машину и, быстро сломив её оборону, стали избивать автоматами и запинывать металлическими ногами.

Тиэль вскочил и прыгнул на Ханебо, но тот достал резиновую дубинку и огрел учёного по голове. А когда робосолдаты вцепились в стража, намереваясь разобрать его на детали, Ханебо пальнул в него из шокерного пистолета. Грохоча, искрящийся разряд ударил в ошейник на шее стража и моментально прошёлся по всем робосолдатам.

Я придумала этот ошейник. Он устроен так, что его шипы имеют высокий потенциал – они как бы притягивают разряд шокерного ружья и передают его дальше по системе из стража и робосолдат, позволяя уйти в пол. Разряд молниеносно сжёг внутренности им всем. Ошейник, вообще-то, нужен был для экстренного уничтожения стража, но Ханебо нашёл ему ещё одно прекрасное применение.

Тиэль сидел, прислонившись спиной к трубе, и пусто смотрел на своих роботов. Он не сопротивлялся и не отрывал взгляда. Даже тогда, когда Ханебо, достав из останков стража наручники, приковывал учёного к этой самой трубе.

– Мои плоды… Вы всё уничтожите, – только и буркнул Тиэль.

– Не самые полезные для человечества плоды, – парировал Ханебо.

– Миллионы истощённых от работы людей могли бы быть свободными. Могли заняться, наконец, своей личной жизнью и собой…

– Или потерять свободу окончательно, став рабами всемогущих машин.

– Лучше, чем рабами других людей. Которые завладеют твоим доверием, оболгут и отнимут всё – сына, дом, смысл существования…

Ханебо молчал. Он не испытывал никаких эмоций.

– Остерёгся бы, коллега, – презрительно брякнул Тиэль. – Это ждёт и тебя. И тогда – ты напишешь свою оду.

«И воплотишь в ней всё то, что отняли у тебя», – читал Ханебо мысли Тиэля. Но не придавал им значения. Он так и сказал мне: «Я не вижу, каким образом это относится ко мне. Бахвальд проецировал свою травму на меня».

Да. Наверное. И я не видела, как это относится к Ханебо.

Раньше.

В моём страже закончились патроны, и сама я начинаю перезаряжаться. «Ода» группировался так, чтобы закрыть все незащищённые части своего незаконченного корпуса. Наши пули не могли пробить его.

Стоило мне повернуть к себе пистолет, как из-за спины «Оды» вылезло металлическое щупальце и устремилось ко мне! Страж закрывает меня, острый наконечник пробивает его корпус, но я подгибаю все пальцы, кроме среднего, и робот мёртвой хваткой вцепляется в щупальце.

На спине «Оды» какое-то подобие стального рюкзака, и оттуда бьёт в пол второе щупальце – гуманоид подскакивает в воздух и камнем грохается возле нас.

Я резко стягиваю со стража ошейник.

«Ода» стягивает к себе второе щупальце так, чтобы оно по инерции влетело в меня. Я вижу это и приказываю стражу двинуться вправо, он ловит щупальце, а сама я бегу влево, прямо к гуманоиду. «Ода» пытается повернуться, но свои же щупальца мешают ему, и я точным движением защёлкиваю на нём ошейник.

«Ода» всё же выдёргивает щупальце из стража, и оно влетает мне в скулу. Я вскрикиваю от боли и кубарем прокатываюсь по полу. «Ода» пытается двинуться ко мне, но я пальцы не разжимаю – страж держит гуманоида!

– Сопротивляться… бессмысленно, – говорит «Ода», и в его искусственном голосе откуда-то растёт раздражение.

Второе щупальце летит в стража, но тот хватает его и держит. Тогда гуманоид оборачивается ко мне и начинает идти. Щупальца натягиваются. Я не могу приказать стражу что-либо делать ещё, и «Ода» приближается ко мне, шаг за шагом, дециметр за дециметром. А я отползаю, держа руку на горящей от удара щеке. Отползаю и смотрю на пол, на «Оду», на его металлические ступни с пластиковой подошвой…

– Я – лишь элемент закономерности, – сообщает «Ода». – Неотвратимость, которую вы пытаетесь отсрочить.

У меня дыхание захватывает и я замираю от того, как и о чём этот робот говорит.

– Угрозы и испытания заставляли человека развиваться, – продолжает робот, всё приближаясь ко мне, – но сегодня их нет. Человек отстраняется от своего разума, подчиняясь животной сущности, и перестаёт развиваться. Человечество блуждает, стагнирует. Превращается в ничто следующая ступень эволюции – существа чистого разума. Интеллект высшего уровня. Эмоции не мешают развитию. Ваше будущее больше не принадлежит вам – ваше будущее воплощено во мне.

Стража утягивает, его подошвы скрипят; и вдруг он падает, а «Ода» резко разгоняется!

Я скрючиваю пальцы, и страж встаёт, резко тянет на себя щупальца, осаждая «Оду» как лошадь, и бежит на него. «Ода» оборачивается в тот момент, когда мой робот валит его и придавливает к полу.

Щупальца искривляются и вонзаются в стража, раз за разом, и раз за разом, пробивая корпус вдоль и поперёк. Страж усаживается на «Оде», задирает его ногу и выламывает пластиковую подошву, обнажая куски металла и провода.

Следующий удар попал по процессору – страж резко замер и перестал реагировать на движения моих пальцев…

«Ода» пронзил робота всеми щупальцами, приподнял и сбросил с себя.

И теперь мы остались один на один: я, ползущая в угол, и «Ода», грозно приближающийся