их ножом, откидывая рыбу в корзину. По его лицу лилась слеза, не знаю, от боли или от обиды, а может быть сетей было жалко? Рыбнадзор, как чувствовал, что на берегу что-то не то, не разу не проплыл. Элис собрала всех браконьеров в кучу, я ей помог укутать их в обрезки сетей так, что получился огромный стонущий шар. До трассы, мы добрались медленно, тащить пришлось корзину с рыбой, Элис не пожелала оставлять ни её, ни удочки и спиннинги. А то не поверят, что на рыбалке были. Тут же, в придорожном кафе, за определённую плату, нам приготовили уху, рыбный пирог и прочие деликатесы в дорогу. Часть рыбы купило кафе, за полцены, по местному курсу. В Москву мы возвращались только с удочками, с тормозком и с запахом жареной рыбы. Элис понравилась рыбалка, она была без ума, от красоты волжских разливов, и сам Плёс ей понравился, самобытный городок: церкви, звон колоколов, чистота и тишь. Поезд увозил нас домой, в театр, за спиной осталось одно из приключений Бултычки и Элис.

Дома нас потеряли, первым тревогу забил домовой, Юля приехала из гастролей грустная: были в Японии, далеко, отыграли хорошо все пьесы, болезнь началась после гастролей, труппу охватила эпидемия, заболели все. Юля, чудом, не поддалась инфекции. Режисёр сказал, что это опасная, но излечимая – звёздная болезнь. Никто не знает, как её лечить, сама проходит с возрастом. Пират был в карантине, к нам даже не спускался, кто мы такие! Элис рассказала Юле про рыбалку, про красоту мест средней полосы России, естественно, умолчав про браконьеров и прочие неурядицы. Юля загорелась, она попросила взять её с собой. Проблема возникла для меня, всё упиралось в финансы, для обеих девочек билет нужен. Но Юля сказала, что берёт на себя финансовую часть поездки. Она только спросила:

– А ты, Бултычка, не едешь с нами?

Мне пришлось отговариваться:

– Я потом догоню. Может быть, даже будем ехать в одном поезде.

Ибрагим был проездом, заскочил в наш город на несколько часов. Он, с трудом, отыскал этот ТЮЗ.

– Бултычка, не обижайся на меня, ты даже не имеешь представления, что значит быть первым в нашем клане, приходится таким заниматься, что ко мне не раз приходила мысль:

– Уж, лучше бы я остался куклой, волшебником, на тумбочке мастера.

Самое счастливое время, я считаю то, что провёл вместе с вами.

Со двора посигналила машина.

– Пора!

Сказал друг. Кто его знает, когда увидимся. Ибрагим расстроился, что Пират заболел. Друг растворился на выходе, оставив после себя запах дорогого одеколона. Мы не часто разговаривали с Элис, но иногда надо было кое-что обсудить, скоординировать свои действия. Этот раз разговор коснулся Юли. Всё-таки мы не такие, как о нас думают. Мне нравилось, что, Юля не задаёт неудобных вопросов, просто, из женского любопытства: а где ты живёшь? Кем работаешь? Кто тебе Элис? Что вы делаете в театре, и почему прячетесь в будке суфлёра. Я вспомнил наш прокол с домовым, друг до сих пор на нас обижается. У Пирата в болезни начался перелом, он, как и многие артисты вылечивался с угрозой распоряжения режиссёра, закрыть программу спектаклей, а артистов отправить в бесплатный отпуск. Юле послышалось, что ее куклы обругали.

– Заработалась, подумала девушка.

Организм требует отдыха. Юля стала наезжать на Элис, а та на меня. Они даже маршрут придумали – из Хакасии в сторону Байкала. Выбрали дату, я здесь был не при делах. Юля купила билеты, и поезд повёз нас к Байкалу, я присоединился к девушкам в поезде. Я ещё не успел отойти от рыбалки, но там мы были с Элис вдвоём, а здесь нести ответственность приходилось за человека. Юля ни о чём не подозревала, по ночам я трансформировался в пломбу от стоп-крана, этого же вагона. Проводник сказала наша остановка, и нас выкинули на каком-то полустанке. Вокруг тайга, мы направились по единственной дороге, проложенной вдоль просеки. Минут, через двадцать, мы вышли к посёлку, с единственно работающей лесопилкой. Рабочие подсказали направление на Байкал:

– Это по компасу, всё время на восток. Вам по тайге нужно будет дня три пройти.

– А если заблудимся?

– Не заблудитесь, везде бригады лесорубов работают – наши и китайцы. Китайцы лучше русских язык знают, объяснят, что нужно.

Элис была без ума, пахло приключением. Ей нравился экстрим. Я молил бога, чтобы по пути, браконьеры не попались. Тайга – это не бульвар в вашем городе, здесь почти нет прямого пути, шагать приходится зигзагами, обходить крупные завалы, колючий кустарник или, если не повезёт, болото. Девочки сдались через два часа брожения по тайге. Я бурчал:

– Нет бы купить два билета до самого Байкала?

Это не интересно, никакой романтики! Романтика – это, когда ноги в кровь, дьявольская усталость и комары с большой палец. Вспомнил на свою голову. Мы в тайгу собрались, без компаса, без накомарников, без нормального ножа, с парой банок сардин. Тайга – это такое место, где деньги не нужны. Нет в тайге ни банков, не магазинов, связи тоже нет. Зато много грибов, ягод, рыбу в ручьях, хоть руками лови. В тайге не умрёшь с голода. Я развел костёр. Девочки разложили палатку, на входной двери которой была сетка против комаров. Она не сильно спасала, эти кровопивцы все равно проникали вовнутрь. Я для себя решил, уложу девочек, а сам превращусь в пробку, за любым деревом. Пусть расхлёбывают свою романтику сами, без меня. Костёр догорел, утром был туман, мимо палатки прошествовал барсук. Ах да! В тайге ещё много животных, в том числе и хищных. Я вспоминал, в этих местах крокодилов, точно, нет, но есть волки и медведи, есть рысь. Я побежал умываться в ближайший ручей.

– Не хорошо, красавица без охраны оставил.

Это был первый китаец, которого я встретил у ручья. Он измерял деревья и готовил место будущей вырубки. Их компания была генподрядчиком в этом межгосударственном проекте. Я спросил его, как пройти на Байкал? Это звучало так, как будто я ищу улицу в незнакомом городе. Китаец переварил мой вопрос, заулыбался:

– А я думал, вы специально в эту глушь влезли.

Он показал мне вырубку и пару просек:

– Иди по ним, не ошибёшься, они приведут тебя почти к Байкалу.

Я побежал будить своих дам. Вокруг палатки стоял туман, а трава, была насыщена росой.

– Бултычка, какой же ты вредный!

Девочкам не хотелось выходить в сырость, на холод.

– Так до Байкала мы до конца отпуска не дойдём.

Элис первая выскочила. Я опять