Тяжёлое, громоздкое и неудобное, оно напомнило Тиму винтовку лишь одинаковым количеством и расположением регулировок. Не понимая, что делает, Тим максимально увеличил мощность заряда, снял оружие с предохранителя и, убедившись, что пехотинец в глубокой отключке, заспешил дальше.

Осталось уйти на ближайшем пересечении проходов вправо, дойти до орудийной палубы и, её миновав, выйти к взводам. Приближаясь к перекрёстку, услышал голоса.

Чувства и реакции охотника обострились до предела. Ещё не видя, словно подкрадываясь к зверю, Тим отмечал всё, что могло быть полезным. Атаковавшие крейсер солдаты чувствовали себя уверенно. Не таясь, громко говорили, слышался даже смех. Они знали, что их охраняет обезоруженный Тимом солдат, и были спокойны.

Распластавшись на палубе, на мгновение выглянул из-за угла. Увидел трёх пехотинцев и массивный агрегат, установленный на колёсной тележке. Других маршрутов Тиму не дали, а времени их искать уже не оставалось. Подстёгнутый спешкой, он выставил за угол больше похожий на широкую трубу ствол оружия, направил его примерно туда, где видел солдат, и вдавил спусковую скобу.

Для его роста и веса отдача оказалась чудовищной. Оружие вырвало из рук, но переброшенный через шею ремень буквально выдернул Тима из-за угла. Его развернуло в воздухе и бросило на пол спиной к тем, в кого стрелял. В это время там уже катилась волна, рождённая сотрясшим палубу взрывом.

Очнувшись, попытался встать, но голова пошла кругом, позволив лишь слегка приподняться. Было настолько дурно, что сразу же завалился обратно, но то, что хотел, увидел отчётливо. Взрыв был такой силы, что выгнуло переборки. В отблесках начавшегося пожара Тим разглядел неподвижные, смятые фигуры разбросанных взрывом солдат.

Открыв глаза в следующий раз, увидел склонившегося над ним человека. Расплывчатый силуэт приобрёл очертания, Тим узнал форму экипажа.

Глава 4

Очнулся в окружении прозрачных стен, стоявшей у изголовья кровати стойки и прибора на ней. По правую и левую стороны ряд таких же отгороженных друг от друга прозрачными стенами боксов. Шевельнувшись и поняв, что ничего не болит, сел. Видя одеяло и белоснежную подушку, Тим глупо улыбался. О таких, казалось бы, маловажных вещах забыл, когда и мечтал.

Вскоре в медицинском отсеке появились люди. Несколько минут украдкой следил за уже знакомым пожилым лекарем и темноволосой, одетой в белый халат женщиной. Подходя к лежащим в боксах людям, они что-то говорили, склонялись над стойками с приборами.

Женщина прошла мимо, к Тиму зашёл мужчина.

— Очнулся, гадёныш? — строго спросил он, дав понять, что первую их встречу тоже помнит.

Тим насторожился, но гроза на круглом лице лекаря внезапно сменилась широкой улыбкой. Вокруг рта и глаз пожилого мужчины образовалась сетка морщин, на лысине появились глубокие борозды. Так открыто и дружелюбно Тиму не улыбался даже отец, и это насторожило ещё больше.

— Не трусь, пацан, — прочитав его взгляд, продолжил лекарь, присаживаясь на край койки, — жить будешь. Кое-что наши доблестные воины тебе отбили, но увечий на твою удачу нет. С тем, что имеем, справиться пока ещё можем, — утешил он, — тебя, кстати, как звать?

— Тим.

Мысль, что так и не выполнил условия сделки, мигом выветрила зародившееся было хорошее настроение. Тут же вспомнился и собственный отказ работать в распределителе. Пришла пугающая догадка, что по его вине противник и проник на крейсер.

— Что дальше? — задал волнующий вопрос.

— Ты о чём?

— Со мной, что дальше будет?

— Судя по тому, что ты сотворил, плохого здесь с тобой ничего не случится.

Слыша бешенное сердцебиение, Тим приготовился выслушать приговор, но ответ озадачил.

— А что я сотворил? — осторожно спросил он.

— Представления не имею, — пожал лекарь плечами, — вопрос не ко мне, но раз тебя принесли сюда, а не добили на месте — что-то весьма полезное.

— Вылечить и казнить, — сам не заметил, как озвучил возникшую мысль.

— Вряд ли, — возразил лекарь, — на грязь ресурсы тратить не будут. Уж я-то это знаю. Давай-ка лучше о тебе, — сменил он тему, — что у тебя с позвоночником?

— С чем?

— Спину ударял? Сильно, очень сильно?

— Да, в пять лет, упал с дерева, потом долго ходить не мог. А что?

— Сколько тебе лет?

— Шестнадцать.

— Ростом ты и на десять не тянешь. Проблема, уверен, в травме. Говорю сразу, помочь не смогу, — добавил лекарь, — сменных модулей для бокса восстановления нет уже лет восемь, а скальпель сделает тебя калекой.

За маской безразличия на его круглом лице сквозила искренняя любовь к своему ремеслу. О падении уровня медицины доктор говорил с нескрываемой досадой.

— Камеры регенерации раньше имелись в каждом мед отсеке. Есть и сейчас, да что толку? Всё вроде исправно, а запустить нет возможности.

— Жаль, — вставил Тим, наверное, чтобы просто что-то сказать. Сейчас старая травма и собственный рост заботили меньше всего.

— Ещё пять дней стационара, и получишь под зад, — вынес лекарь вердикт, бегло взглянув на показания прибора. — По поводу твоего вопроса скажу так. Доставили тебя с места боя, дрался ты вроде за нас, а здесь, поверь, о таких вещах помнят.

Последние слова дали надежду. Призрачную. Но уход и нормальная пища, что строго по часам развозилась по боксам, позволяли надеяться. Потянулись дни безделья, о котором мечтал последние годы. Забытое чувство сытости, удобная постель, а главное, полный покой, доставили неизбалованному комфортом Тиму неимоверное наслаждение.

Открыв как-то глаза, увидел, как, всматриваясь в лица раненых, идёт та самая девушка, заходившая в арсенальный распределитель. Её звали Салима, так называл рослый пехотинец.

Глядя из-под ресниц на застывший против него силуэт, Тим делал всё, чтобы не выдать себя движением. Теперь и он убедился, что действительно на кого-то похож. Пришла она именно к нему, поскольку, постояв какое-то время, направилась прочь, больше не взглянув ни на один из боксов.

* * *

Доктор не зря говорил, что даст под зад. На крейсере добрый пендаль при выписке являлся традицией.

— Нагнись, — скомандовал доктор у порога медблока.

Подобное вызвало бы улыбку, но, видя знакомое лицо у выхода из медотсека, Тим нервно втянул голову в плечи. Имени его не помнил, но хорошо помнил по той болезненной ночи. Нетерпеливый жест, адресованный доктору, убедил, что пришёл он по его душу.

Такой силы удара Тим не ожидал. Бил доктор со знанием дела. Без боли, но ступни оторвались от пола, и его буквально вынесло за порог.

— Убьёте, док, — нежданно-негаданно вступился коротко стриженный, коренастый пехотинец.