Встали метрах в трёх. Изувеченного человека била крупная дрожь. Ушей едва касался тихий почти непрерывный стон.

— Лёгкая штурмовая винтовка «А 12», — повернувшись к Тиму, Скарт перехватил оружие. — Меняем магазин, — совершая манипуляции с оружием, Скарт, словно новобранца, обучал Тима, — взводим, — нажал он на кнопку, — ждём сигнал индикатора, целимся и стреляем. Взял, — протянул он оружие Тиму.

Тим не шевелился, он просто молча стоял и смотрел на винтовку.

— Взял, я сказал.

Шлепок ладонью в ухо едва не сбил с ног. Морщась от звона, потянул руки к оружию.

— Это прицел, — встав за спиной, инструктировал сержант, — смотришь в визор, наводишь метку и жмёшь вот сюда. Стреляешь сперва в колено, в другое, потом в живот и голову. Давай, грязь, делай, чистым на тот свет я тебя не отпущу.

Совместив метку целеуказателя с коленом жертвы, Тим резко переместил ствол и выстрелил пленнику в голову.

Время застыло. Целую бесконечность он смотрел, как кровавые ошмётки медленно разлетаются по палубе. Тим знал, что облегчил участь пленника, такое пришлось видеть и на Вироне, но только тогда добивал не сам.

Перед глазами стояли полные то ли благодарности, то ли проклятия глаза первого убитого им человека. Всё и так было очень плохо, но убив, Тим ощутил себя настолько мерзко, что жить уже совсем не хотелось. Выронив винтовку, рухнул на колени. Желудок заходил ходуном, на заляпанную кровью и белоснежными осколками черепа палубу извергся поток желудочного сока.

— Фу, мразь, — выругался сержант, — встал.

Вскоре Тим стоял на месте убитого им пленника. Смотрел перед собой, а мимо неслись искры запаянной в энергетическую оболочку взрывной начинки.

Они развлекались. Тима заставили приложить руки к голове и развести ладони. Он чувствовал колебания воздуха, когда стреляли между ладонями. Стреляли впритирку с головой, телом и ногами.

Глядя на бесноватую толпу убийц, Тим покорно стоял, скованный охватившим вдруг равнодушием. Время тянулось. Рядом хлопнуло, щёку оросили тёплые брызги, и второй пленник беззвучно осел на палубу. Зная, что настал его час, Тим принял смерть как избавление.

Финальную часть казни остановил Марин. Залетев в трюм он, водя по сторонам злющим взглядом, громко выговаривал и сержанту, и всем остальным. Затем под молчаливыми взглядами профессиональных убийц, подталкивая Тима в спину, вывел его из трюма.

* * *

— У тебя ноготь оторван, на коже болтается, что делать?

— Рви, — едва слышно выдохнул Тим.

Как добрался до узилища, помнил смутно, как Марин принёс тряпьё, вонючую мазь и приказал детям обработать раны, не помнил вовсе. Младшие, с ужасом посматривая на Тима, плакали, тринадцатилетний Волис робко делал попытки наложить повязки. Из всей малолетней команды опыт знакомства с ранениями был только у Тима, и, хоть раны от клыков и когтей мало походили на его болячки, пришлось самому руководить действиями Волиса.

На первый, едва ощутимый толчок, никто не обратил внимания. Когда корабль тряхнуло ещё раз и на секунду погас свет, все принялись озираться.

Грохот где-то выше и в стороне. Протяжный, ударивший по ушам стон раздираемого металла и выбивший Тима с койки удар прошли одновременно. Послышались хлопки аварийных переборок, система оповещения покатила по палубам крейсера сигнал тревоги.

Едва не выломав дверь, в узилище влетел Марин. Растрёпанный, с ошалевшими глазами, он заорал так, что вздрогнули стены.

Двадцать метров тоннеля осилил исключительно на упрямстве. Действие впрыснутого Мариным транквилизатора слабело, с каждой минутой Тим чувствовал себя хуже.

Снизу вот уже несколько минут летели проклятия Марина. Трос с прицепленной начинкой боеприпаса ходил из стороны в сторону, сигнализируя, что пора браться за лебёдку.

Пристроившись на узкой, подвесной рейке, Тим даже не думал этого делать. Борясь с дурнотой и болью, слушая угрозы, он равнодушно думал, что оставил кормовую батарею без главного калибра.

Страха больше не было. Тим наглядно убедился, что жизнь ему не оставят, и решил последние минуты жизни быть свободным. Чувствуя вибрацию залпов и дрожь металла от попаданий, он желал одного. Пережить хоть кого-нибудь из встреченных на этом проклятом корабле.

Марин рвал и метал. Протиснувшись до сгиба, принялся орать в вертикальную часть элеватора. Грозил всеми небесными карами. Кривя разбитые губы, Тим выдернул шток, крепящий увесистую лебёдку. Трос привязал, а шток и лебёдку сбросил вниз.

* * *

Как потерял сознание, даже не заметил. Открыв глаза, понял, что прошло достаточно времени. Сломанный нос не дышал, но и так было видно, что элеватор наполняется дымом. В тусклом свете примагниченного к стыку светильника рассмотрел жидкие дымные дорожки.

Периодически стены шахты вздрагивали, но залпы и попадания здесь были ни при чём. Далёкие хлопки и глухие удары больше походили на шум внутри корабля. Даже сквозь звон в голове отточенный слух охотника сортировал малейшие звуки.

Дым густел, пришлось думать о выходе из шахты. Первым порывом было просто броситься вниз, но так откровенно себя убить Тим оказался не готов. Прицепил к тросу устройство и свесил ноги в двадцатиметровую отвесную шахту. Планировал задержаться в пологой части элеватора и осмотреться, но не смог. Дым забил лёгкие; надсадно кашляя, Тим вывалился в зал распределителя.

Лишь стены заполняемого дымом зала видели, как, кривя страшное, опухшее лицо, выпавший из шахты низкорослый невольник поднялся на ноги и, покачиваясь, осмотрелся по сторонам. Взгляд скользил по раскуроченным лентам, по иссечённым, местами опалённым переборкам, по сбитым с разорванных лент контейнерам.

Только стены видели, как, обходя трупы убитых взрывом техников, невольник, шаркая ногами, поочерёдно подошёл к разбросанным по распределителю смятым фигуркам, чьи робы были похожи на его собственную. Обойдя сорванный с потолка лист обшивки, низкорослый узник приблизился к распластанному на полу Марину и вырвал из мёртвых пальцев рукоять винтовки. Снял с ремня покойника баллончик с транквилизатором и шикнул себе в рот.

Второй раз знакомясь с оружием, вскинул винтовку, посмотрел сквозь прицел на потолок и стены. Перекинув через шею ремень, взял оружие на изготовку. У выхода Тим аккуратно выглянул в проход и выскользнул из зала.

Обратно влетел через минуту. Не оглядываясь, перепрыгивая мертвецов и остатки лент, он промчался сквозь зал и нырнул в тоннель раздатчика. Через секунды в стены зала впились и взорвались первые пули. Следом сквозь заклинившие на пол пути ворота в арсенальный распределитель заскочил человек в лёгком пехотном костюме и шлеме с закрытым забралом. Открыв огонь, стрелок ещё раз убил лежавших кругом покойников. Поводив стволом, громоздкая фигура, пятясь, покинула распределитель.

Дым душил, и уже на пределе дыхания Тим посмел выглянуть, а после — выбраться из шахты. Он видел мертвецов из числа экипажа и форму встреченных в проходе солдат. На крейсер проникла чужая пехота. Судя по гулу и дрожи переборок, на палубах кипела упорная схватка.