— Злой, — почему-то хохотнув, прокомментировала одна из сестёр.

— Полжизни в дерьме и слизи, а гонора, как у верховного, — заявил кто-то ещё.

— Зачёт, — получил Тим нежданную поддержку в лице сидящего рядом немолодого здоровяка пехотинца с тяжёлой, квадратной челюстью и глубоко посаженными карими глазами, — а что касается вас троих, то тебе, Скарт, не впервой от него выхватить, да и вам, двум стервам, языки подрезать не помешает. Действуй, малой, — сказал пехотинец, и Тим почему-то сразу понял, что звать его будут именно так, — придумаешь, как их наказать, крикни, я ставки сделаю.

По ухмылкам и выражению их глаз сделал вывод, что приняли его нормально.

Здоровяка звали Мален, он пытался сказать что-то ещё, но Скарт перебил.

— Время, — отрезал сержант, — Мален и Джуда в пищеблок, перекусим и отбиваемся.

Минут через двадцать в отсек вкатили тележку. Всё это время, отстранённо отвечая на редкие, ничего не значащие вопросы, Тим напряжённо ждал. Совсем недавно при встрече с этими людьми он кланялся им в ноги, сейчас сидит за одним столом и ждёт, принесут ли ему те самые люди пищу. На данный момент насущней вопроса не существовало. Сама еда значения не имела. Вопрос в том, принят ли он как равный и принесут ли прожжённые убийцы пищу тому, кого ещё вчера не считали за человека.

Когда лотки и приборы оказались перед носом, от сердца отлегло. Взяв хлеб и вилку, Тим позабыл обо всём, наслаждаясь каждым кусочком. Ели молча, ровно до момента, пока в отсеке не появился ещё один пехотинец. Невысокий, крепкий, с коротким тёмным ёжиком на голове и насмешливым взглядом голубых глаз, он сразу привлёк внимание.

— Здравия вам, — услышал на удивление мягкий голос, — как сегодня пайка?

— Так же, как и у вас, — почему-то нахмурившись, ответил Скарт, — ты по делу?

— По делу. Зашёл в медблок парня проведать, а медицина говорит, его Сандерс к вам увёл.

— Вот он сидит, — поджал Скарт губы, — дальше что?

Хлопая глазами, Тим не понимал, почему в голосе сержанта недовольство и вызов.

— Что дальше — видно будет, — ответил тот, усмехнувшись, и неожиданно для Тима протянул ему руку, — я Баллавера, в принципе то же, что и вот это тело, — указал он на сержанта, — но только во втором гурте.

— Что хотел? — перебил Скарт.

— Ловкачи вы, — обвёл он взглядом сидящих за столом, — прикрутили парня и сидите довольные. Мои тут подумали и решили позвать его к себе.

— Передай своим, долго думали, — отрезал сержант.

— Здесь ты, друг мой, ошибся. Смотрю, он в барахлишке больничном, без оружия, так ещё не человек гурта. Поэтому Тим, — Баллавера первым здесь назвал его по имени, — от лица третьего взвода второго гурта приглашаю тебя в наши ряды. По правилам, пока боец не получил оружие, он волен сам выбрать гурт, взвод и даже. Так что вот тебе моя рука, — протянул он открытую ладонь, — жми её, и идём со мной.

Обескураженный таким вниманием Тим медлил.

— Вспомни, — всё настойчивей говорил Баллавера, — ведь это они совсем недавно тебя убивали. Ты дышишь до сих пор благодаря покойнику Марину, но опять пришёл к тем, от кого вырвался просто чудом. Они в итоге упакуют тебя в мешок и в космос проводят. Идём со мной, как родного примем.

Запутался окончательно. Сражённый предложением не знал, что сказать. За свои шестнадцать лет шишек набил много и опираться старался на короткий, но все же собственный, часто болезненный опыт. С понятием «провокация» столкнулся на болотах, да так, что память о сыромятной плётке в виде шрамов на спине, бёдрах и ягодицах красовались и ныне.

Там тоже начиналось с удивительного предложения. Тим откровенно не понимал, как следует поступить. Столкнулся взглядом с Салимой. Она явно хотела что-то сказать, но прочитать по глазам, что именно, Тим не смог. Увидел одно: одобрения в её взгляде точно не было.

Почему её взгляд стал решающим, Тим знал. Он понимал, что связь между ними всего лишь через сходство с кем-то из её прошлой жизни, но в ту ночь она одна не сделала ему больно.

— Я останусь.

Уловил несколько облегчённых вздохов.

— Услышал тебя, — ещё раз удивил Баллавера, произнеся слова с видимым сожалением, — я пытался, не пожалей потом.

— Не пожалеет, — заверил Скарт, — рад был тебя видеть. Не мочи жилетку, в следующий раз повезёт, — подмигнул он.

— Когда он теперь будет? — выдохнул Баллавера, поднимаясь из-за стола, — не подавитесь, — пожелал на прощание и направился прочь.

— Бал, — окликнула одна из сестёр — придуркам твоим привет от нас.

— Ты правильно сделал, — сказал Скарт, стоило отскочившей при приближении Баллаверы двери встать на место.

Дальнейшие вопросы Тима проигнорировали. Больше за столом никто не проронил ни слова. Закончив с пищей, все за исключением ушедшего к командиру Скарта направились к койкам. Недолго думая, Тим отправился к своей.

Из сна выдернул удар в живот. Снился Вирон, близкие образы мгновенно стёрлись, едва подскочивший Тим сообразил, что происходит. И хоть в крови бурлил адреналин, дыхание сбилось, а сердце ухало молотом, он быстро взял себя в руки.

— Твоя, — ткнул сержант пальцем в винтовку.

Присел на соседнюю койку. Тим не отрывал взгляда от холодящего ладони оружия.

— По душе игрушка?

— Да, — кивнул Тим.

— Хорошо, но важно другое: ты получил оружие. Вопрос прост и понятен: что ты собираешься с ним делать?

— В своих стрелять не буду, — понимая, к чему он клонит, ответил Тим.

— А мы свои? — не мигая, глядя ему в глаза, спросил сержант.

По его взгляду Тим почему-то сразу понял, что Скарту глубоко чихать на высказанные Тимом претензии к нему, а заодно и к сёстрам. Сержант затронул эту тему отнюдь не для налаживания личных отношений, на них Скарту тоже было плевать, и Тим это видел.

— Теперь вы свои, — ответил он, так же не мигая, глядя в глаза сержанту.

— Правильный ответ. Ты, я смотрю, парень не глупый. В состоянии сравнить, где был и где оказался.

— В состоянии.

— Хорошо, но предупреждаю: бежать здесь некуда; попытаешься навредить, тем более с помощью этого, — кивнул он на покоящуюся в руках Тима винтовку, — казним. Помни это. Плохо, что времени делать из тебя бойца почти нет, но ведь так интереснее, — подмигнул он и, как показалось, недобро усмехнулся, — сейчас спать, — поднявшись, сержант дал понять, что разговор окончен, — заряжать оружие запрещаю. Завтра приступим, несколько дней на твою подготовку у нас, думаю, есть.

«То, что отключил глушилку, — слушая доносящееся отовсюду сопение, думал Тим, — случайность, и я об этом сказал. Что я охотник — для них неважно, здесь все охотники, других нет. Может, и правда не хватает людей, — перебирал Тим причины своей популярности, — ведь лейтенант так и сказал: есть потери. Но чтоб вот так, — терзали сомнения, — быть невольником, грязью и сразу в экипаж, да ещё крейсера, — все ещё судил Тим о таинственной жизни экипажей по слышанным рассказам, — это очень удивительно»