Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я улыбаюсь, наблюдая, как он разливает игристый напиток по бокалам.
— О чем думаешь? — спрашивает Богатырев.
— Мужчины не любят шампанское.
— Я тоже, — отвечает он, протянув мне один бокал. — Но ты же любишь.
Льстит, что он подстраивается под меня. Даже самооценка повышается.
Стукнувшись с ним бокалами, смотрю в его глаза и проговариваю:
— За сегодняшнюю ночь.
— Пусть будет так, — не отрицает он и залпом осушает посудину.
Я делаю всего глоток, отставляю бокал на столик и сажусь на край кровати. Рассматриваю ярко выраженные мышцы сильного мужского тела, пока Богатырев разбирается с кондиционером и музыкой. Удивительно, но в этой части озера даже радиоволны неплохо ловят. Настроив громкость динамиков, Богатырев поворачивается ко мне, и у меня сердце уходит в пятки. Хочется попросить его отвернуться и еще раз это проделать. Эффектнее, чем появление главного героя в американском блокбастере. А взгляд… О него можно не только обжечься, но и расшибиться насмерть.
— Решила, чему будешь меня учить?
— Оставлю это в секрете, — произношу пальцем подцепив бретельку платья. — Если я попрошу тебя раздеть меня, снова порвешь одежду? Я не взяла запасную.
Он медленно подходит, и я вытягиваю осанку. Едва его пальцы касаются моего обнаженного плеча, как я кладу руки на его твердые бедра и тяну его на себя. Разведя ноги, позволяю встать предельно близко, спускаю с него шорты и трусы, покорно глядя в глаза, и опускаю взгляд на покачивающийся передо мной член. Облизнувшись, закусываю губу и томно выдыхаю. Слюны от аппетита выделяется столько, что можно захлебнуться.
Не сглатывая, подаюсь вперед и, полизав всю длину языком, приступаю к минету — медленному, нежному, дразнящему. Слизываю капельки выделяемой смазки, кончиком языка обвожу подрагивающую головку и наслаждаюсь хриплым дыханием Богатырева.
Одной рукой давя в мое плечо, а пальцы другой запустив в мои волосы, он начинает аккуратно толкать бедрами, потрахивая мой рот — неглубоко, но дико заводяще. Низ моего живота потягивает от возбуждения, в зоне клитора припекает, и я чувствую, как моя влага насквозь промокает мои трусики.
В какой-то момент не удержавшись, Богатырев проталкивается в мою глотку, и я замираю. Стон заглушается занявшим мой рот членом, но меня это не пугает. Напротив, соски встают колом, и грудь становится каменной, тяжелой.
Вынув из меня ствол, он задирает мое лицо и затуманенными глазами смотрит, как жадно я хватаю ртом воздух, слизывая с губ тягучую слюну.
— Ты слишком хороша для него, Рита, — хрипло шепчет он, но до меня толком не доходит смысл этой фразы.
Я даже отдышаться не успеваю, как Богатырев сдирает с меня платье и купальник, заваливает меня на кровать и, подогнув мои колени, разводит их в стороны. Внутри все трепыхается, жаждет заполнения, невероятных эмоций, которые я не испытывала ни с кем, кроме него. Но он не торопится входить в меня.
Пройдясь по моему дрожащему телу взглядом, задерживает его на треугольнике и опускает туда лицо. В этот миг у меня перед глазами трещит ослепительная вспышка. Горячий язык Платона скользит промеж моих складок и проникает в налившиеся желанием глубины. Сначала легонько, потом все быстрее и глубже, он трахает меня языком так, что меня одолевают ощущения, будто грудная клетка вскрывается и выворачивается наружу. Сладкая боль, ноющая истома, тикающая пульсация во всех эрогенных зонах толкает меня запустить пальцы в мужские волосы и задвигаться ему навстречу. Вскрикивая, когда всасывает в себя мой клитор, я выгибаюсь дугой и бухаюсь на кровать, когда он отпускает.
Оргазм, сошедший на меня лавиной, напоминает извержение дремлющего вулкана. То, что Ден называл куни, не идет ни в какое сравнение с той фантастикой, что подарил мне Богатырев. Каюта перед глазами расплывается, превращаясь в одно разноцветное пятно. В ушах стоит звон, за которым не слышно ни музыки, ни плеска бьющих о борт волн, ни крика птиц на острове. Но я слышу шепот опускающегося к моему лицу Богатырева:
— Никогда раньше этого не делал…
Я с трудом распахиваю глаза, но тут же закрываю, потому что его язык вторгается в мой рот. Вот он — поцелуй Платона Богатырева. Сокрушающий, сметающий любые воспоминания всех прежних поцелуев, ломающий представление о ласках. Голодный, сексуальный, громящий и сшибающий с ног. Поцелуй, за который я готова навечно продать ему себя. Нет, отдать даром!
Обвив его шею руками, шире развожу ноги и позволяю ему вторгнуться в мои недра. Прилипаю к нему всем телом. Отвечаю на душащий поцелуй и чувствую, как мы сливаемся во что-то единое. Трахаемся так, словно это последний секс в нашей жизни и завтра уже не настанет. Ломающий стену отчуждения между нами, будто с рассветом мы не расстанемся. Стирающий все мысли и прочие чувства. Сужающий наш мир до этой яхты, этой каюты, этой постели.
Эта ночь становится самой длинной из всех, потому что мы занимаемся сексом не один раз. Отдыхаем, даже купаемся в озере, допиваем шампанское и трахаемся снова и снова. В каюте, на корме, на маленьком диванчике в носовой части. И эта же ночь становится самой короткой, потому что с рассветом мы возвращаемся на пристань, где меня уже ждет такси, а я впервые не хочу прощаться с Богатыревым.
Он помогает мне сойти на берег и неспешно провожает до машины. И опять мы молчим. Я пригласила его в ресторан, взамен он пригласил меня покататься на яхте. А что дальше? Осталось две ночи — и мы расстанемся, будто ничего не было.
— Сегодня так же в десять? — спрашиваю я, когда мы останавливаемся возле такси.
Богатырев отводит мрачный взгляд на озеро и молча кивает.
— Ты только позвони заранее. Я не знаю, где буду вечером.
Его глаза возвращаются ко мне. Темнеют — то ли от раздражения, что за мной приходится бегать, то ли от озадаченности, которой не должно быть в наших отношениях.
— До вечера, — слабо улыбаюсь я и открываю дверь.
Платон дергает меня за локоть, и я резко оказываюсь в его объятиях. Смотрит мне прямо в глаза, копаясь в глубинах моих мыслей, и, склонившись, целует в губы.
У меня снова подкашиваются колени. В груди больно колет от вероломной мысли, что я влюбляюсь в этого человека. Послезавтра он исчезнет из моей жизни, а мне хочется повернуть время вспять, чтобы повторить все прошлые ночи.
— Я за тобой заеду, — говорит он и, усадив меня в машину, закрывает дверь.
Не дождавшись, пока я отъеду, разворачивается и идет обратно к яхте.
Вернувшись в квартиру Мадлен, обнаруживаю записку: «Рит, уломала своего папика на трехдневный отпуск, так что квартира в твоем полном распоряжении. Разрешаю шалить. Целую. Мадлен». Положив ключи поверх этого листочка бумаги, я устало стаскиваю с плеча сумку и иду в ванную. Мне уже становится стыдно перед Мадлен. Но кто знает, может, и я когда-то кому-нибудь помогу.