— Ага, значит, вы — соседки? — спросил он.

— Да какие соседки! — ответила уборщица. — Квартиру она у меня снимала.

Крюков достал блокнот, открыл нужную страницу.

— Так это вы «Анисимова В. Л.»?

Хозяйка квартиры на восьмом этаже продемонстрировала чувство юмора:

— Не, я на самом деле Наталия Орейро, а это у меня псевдоним.

— Смешно, — согласился Крюков. — Значит, Валентина Леонидовна?

— Значит. Может, зайдешь уже, а то по ногам несет, холодно.

Однако Крюков заходить не стал.

— Давайте-ка мы с вами, Валентина Леонидовна, к Истоминой в квартиру поднимемся, раз уж вы ее хозяйка, — предложил он. — Одевайтесь, я подожду.

И спустя несколько минут они вошли в квартиру, где жила погибшая учительница. Валентина Леонидовна по-хозяйски осмотрелась, прошла на кухню, открыла холодильник.

— Так я и знала! — воскликнула она. — Хоть бы на помойку вынесли, все ж гниет!

— Часто навещали ее? — спросил Крюков.

— Ходила, а что? — ответила уборщица. — У нас уговор был: мужиков не водим, вечеринок не устраиваем, домашних животных тоже никаких, ну и чтоб порядок. Проверяла время от времени, а как же? У меня тут не притон.

— Теперь понятно, почему у нее все в таком порядке было… — заметил капитан.

— Знаем мы этот порядок, — буркнула уборщица.

— Ну а между нами, девочками, говоря, — Крюков проницательно смотрел на хозяйку квартиры. — Вы ведь и в ее отсутствие наверняка приходили. Там посмотрите, здесь посмотрите… Так знаете небось тайничок какой-нибудь, а?

Он, конечно, не рассчитывал на честный ответ. И его не последовало. Хозяйка квартиры перешла в нападение.

— Не ходила и ничего не знаю, — заявила она. — Вы вот скажите, когда мне ключи отдадут? Ведь ни вещи вынести нельзя, ни новых жильцов искать! Думаете, на пенсию да на эту школьную зарплату жалкую прожить можно? У меня дочка, больная почками! Мне ее на какие шиши лечить?

Однако Крюков не раз сталкивался с людьми подобного типа и знал, что ответить хозяйке квартиры.

— Валентина Леонидовна, незаконная сдача жилья в аренду знаете какую ответственность предполагает? — спросил он.

Валентина Леонидовна поняла, что эту схватку она не выиграет.

— Ох, да провалитесь вы все! — сказала она в сердцах.

После чего пошла в ванную, залезла под ванну, отодвинула стоявшие там коробки и достала банку из-под краски. Вернулась в комнату и сунула банку Крюкову. Тот открыл банку и достал из нее тетрадь, футляр для какого-то украшения и пустой конверт. После чего вопросительно посмотрел на хозяйку квартиры.

— Чего? — окрысилась Валентина Леонидовна.

— Сколько взяли? — поинтересовался Крюков.

— С чего ты решил-то?

— Если бы не брали, сразу бы показали тайник, — объяснил он.

И вновь Валентине Леонидовне пришлось отступить.

— Ёштель-моштель! — Она всплеснула руками. — Ну, взяла немного. Там и были-то слезы. А она мне должна была за месяц! Нет чтобы мне спасибо сказал!

— Денежки придется вернуть, Валентина Леонидовна, — отвечал Крюков. — А вообще — спасибо. Вы можете идти.

— А вы?

— А я тут посижу, почитаю, — объяснил Крюков, направляясь к дивану.

…Едва Людмила Михайловна Царева вернулась домой, едва закрыла дверь, как в прихожую выглянул физрук Владимир Баграмов.

— Он спрашивал обо мне? Спрашивал? — испуганно спросил физрук.

— Спрашивал, — подтвердила Царева.

— И что ты ему сказала?

— Что ты на больничном. Ты никуда не выходил?

— Нет, нет! Люда, я боюсь!

— Ты точно мне все рассказал, Володя? — строго спросила Царева.

Физрук упал перед ней на колени:

— Всё! Клянусь тебе, Люда, я рассказал всё!

— Тихо, тихо… — успокаивала его Царева. — Все будет хорошо… Пойдем спать…

…Миша Барковский сидел за своим домашним компьютером. На голове у него была гарнитура с микрофоном, а на экране перед ним — локация из игры «Спарта». Это было недостроенное здание, которое просматривалось насквозь. На верхнем этаже здания видна была фигурка самого Барковского.

Тот Барковский, что сидел у себя дома и руководил игрой, скомандовал в микрофон:

— Вылезайте на точку сбора.

На крыше рядом с его собственной фигуркой появились другие аватары, одетые в черные футболки с логотипом «Спарты».

— Всем привет, — сказал руководитель игры. — Шориной не будет, так что начинаем.

— Ты встречался с ним? — раздался голос Марата.

— Да, — ответил ему голос Барковского. — Мы договорились. Завтра я должен отдать ему таблицу — кто где был, когда Настя прыгнула. Сбросите мне в личке каждый: где был, что делал.

— И всем писать, как было? — послышался голос Суворовой.

— Да, — ответил Барковский. — Таблицу я заполню сам. Пишите правду. Поняли? Правду. Мы сто раз все это обсуждали. Нам бояться нечего. И некого. Конец связи.

И он закрыл окно игры.

То же самое сделал и Худяков, сидевший перед своим компьютером. Отключил микрофон и, криво усмехнувшись, пробормотал:

— Да, некого. Кроме тебя, Барк…

Между тем Барковский услышал, как скрипнула дверь у него за спиной. Не оборачиваясь, сказал:

— Ты все пропустила. Придется тебе лично повторять.

Обернулся и увидел Иру Шорину, завернутую в банное полотенце. Она подошла к нему, они обнялись.

…Олеся Палий сидела в своей крошечной комнате, уставленной кубками, где все стены были завешаны грамотами и дипломами. Олеся после окончания связи не вышла из игры. На экране перед ней была кабина автомобиля. Ее автомобиль стоял в засаде, где-то в тупике, водитель явно кого-то ждал. И вот вдали появились два мчащихся мотоцикла, а между ними — спорткар. Олеся нажала на кнопку, и ее машина ринулась вперед. На полной скорости она протаранила спорткар и разнесла его на куски. В салоне изуродованной машины виднелся изуродованный труп рестлера.

— Вот тебе, сволочь! — прошептала Олеся.

…Марат Галимов тоже не вышел из игры. Перед ним на экране крупным планом виднелось лицо аватара Наташи Белодедовой. И Марат шептал этому лицу:

— Я тебя люблю…

— Я не слышу, — раздался у него в наушниках голос Наташи. — Можешь погромче?

Однако Марат не решался говорить громче. Все так же тихо он произнес:

— Я тебя люблю, слышишь? Я женюсь на тебе, Наташка! Сдадим экзамены, и…

Внезапно он почувствовал, что он не один в комнате. Резко захлопнул крышку ноутбука, снял наушники, обернулся. У дверей стоял отец.