Вдобавок интуиция, вовремя предупредившая его об опасности по пути с космодрома, безнадежно умолкла. Теперь он шарил в пустоте и мог ожидать чего угодно. То, как закончится миссия, успехом или провалом, решалось не здесь, а на небесах, за сотни парсеков отсюда, в штабных кабинетах и кулуарах враждующих сторон. Чей агент, орудующий в стане противника, окажется удачливее, тот и одержит верх.

В амальгаме отражалось узкое костистое лицо без особых примет. Жестко сощуренные серые глаза, короткая аккуратная стрижка. Вид несколько утомленный, что неудивительно. Перед вылетом на Тангру Кин несколько суток кряду почти не вылезал из-за компьютера и спал урывками в служебном кабинете, зато успел проштудировать уйму необходимой документации. Покончив с бритьем, он тщательно протер щеки лосьоном.

Ему пришло на ум, что стоит наведаться в лазарет к Даркофу до прихода Ронча, поскольку лучше всего побеседовать с водителем наедине. Надо полагать, парень уже в состоянии ответить на несколько интересующих Кина вопросов. Вынув из чемодана диктофон, он запрограммировал максимальную чувствительность и включение от кодовой фразы «Здравствуйте, Даркоф», после чего сунул аппарат в планшет. Одевшись, он перекинул планшет через плечо, прицепил кобуру к портупее и вышел из дома.

Клонившийся к закату багровый солнечный диск едва тлел сквозь облачную пелену, а со стороны восхода на седловину наползало скопище лиловых туч. Вершину дальней горы уже застлало курящимся краем дождевого фронта. В воздухе висела вязкая предгрозовая истома.

В пустынном вестибюле лазарета, сбоку от входа, за наблюдательным пультом с шестью мониторами сидел пехотинец. Кин спросил у него, где найти дежурного врача. Выбравшись из-за пульта и кое-как вытянувшись перед офицером, парень промямлил, что это где-то в конце вон того коридора, кажется, по правой стороне. По счастью, в коридоре сразу попался навстречу субтильный фельдшер, который указал дорогу. За столом в кабинете восседала сухопарая рыжая дамочка. Что-то в ней не понравилось Кину с первого взгляда, от нее веяло крупными амбициями, граничащими с истерией. Представившись, он спросил, в какой палате лежит раненый по фамилии Даркоф.

— Вы хотите его видеть? — Дама заломила брови так, словно услышала в свой адрес грязную непристойность от вломившегося в кабинет по ошибке подонка, который спутал медицинское учреждение со злачным местом.

— Разумеется. — Кин попробовал не обращать внимания на ее аффектированную мимику.

— Не знаю, не знаю… — сокрушенно молвила она. — Пациент поступил в тяжелом, очень тяжелом состоянии…

— Мне с ним необходимо поговорить. Насколько я знаю, у него язык не пострадал.

— Он потерял правую ногу ниже колена…

— Это произошло на моих глазах.

— Тогда вы должны понимать, что сейчас его лучше не тревожить.

Рыжеволосая дамочка принадлежала к той породе людей, которым кружит голову обладание даже крошечной властью, и она тихо упивалась своим мнимым правом наложить запрет на посещение пациента.

Начав не на шутку раздражаться, Кин извлек из бумажника удостоверение сотрудника Генштаба и сунул ей под нос.

— Я провожу инспекторскую проверку этого гарнизона, — ледяным тоном объяснил он. — И мне по долгу службы необходимо побеседовать с вашим пациентом.

Несговорчивая дама придирчиво изучила запаянный в пластик документ, словно намеревалась раскусить фальшивку или собиралась поставить под сомнение право всяких там инспекторов вторгаться в осененные святостью места вроде гарнизонного лазарета. После титанических умственных усилий, сопровождавшихся напыщенными гримасами, она нажала клавишу интеркома, вызвала к себе некоего Штайбе и, поджав узкие губы, замкнулась в скорлупе неодобрительного молчания. Кин продолжал стоять перед ней навытяжку, с защитным шлемом под мышкой, справедливо полагая, что это допекает дамочку гораздо пуще, чем если бы он сел без приглашения.

Вскоре явился тот самый худосочный фельдшер, которого Кин встретил в вестибюле. Выправки у него не было ни на грош, а во взгляде, которым он, войдя, окинул напряженную мизансцену, проскользнуло затравленное недоумение. Наверняка парень решил, что его сгоряча пригласили блеснуть талантами в качестве вышибалы, и вполне самокритично побледнел.

— Проводите гражданина офицера в шестнадцатую палату, — велела дама тоном глубоко оскорбленной добродетели и добавила, обращаясь к Кину: — Только не больше пяти минут.

— Ну, уж это как получится, — направляясь к двери следом за фельдшером, бросил Кин через плечо.

Эта мелкая стычка лишний раз привела его к выводу о том, что кой-какие удовольствия, связанные с наличием во Вселенной особей противоположного пола, обходятся чересчур дорого, поскольку женщины имеют свойство генерировать вокруг себя плотное поле неудобств и глупостей. Есть повод втайне позавидовать фабрам, которые сконструированы однополыми и благодаря этому не ведают великого множества удручающих проблем.

— И часто у этой вашей медички бывает несварение желудка? — деловито поинтересовался Кин, шагая рядом со Штайбе по длинному коридору.

— Простите, к чему вы это? — с искренним недоумением промямлил тот.

— Да так, мой наметанный глаз констатировал повышенную кислотность физиономии. Смертельный исход не грозит, но приятного тоже мало.

— А, понял. Шутка.

— Помилуйте, какие тут шутки! У меня сложилось впечатление, что ей просто необходим хороший клистир.

Неожиданно фельдшер прыснул.

— Прописать некому, — посетовал он. — Разве что вы возьметесь?

— Это риск, в медицине я дилетант. Хотя очень хочется, по правде говоря.

Они остановились перед дверью из матового пластика с цифрой «16» на притолоке. Кажется, плоские шуточки возымели желаемое действие, создав то, что на суконном профессиональном языке называется «неформальный уровень контакта».

— Подождете здесь, ладно? — свойским тоном попросил Кин, и Штайбе охотно согласился.

Войдя, Кин очутился в небольшой одноместной палате, где буквально негде было повернуться от всяческой хитроумной медицинской аппаратуры. Рядом с дверью, вдоль стены, выстроились шеренгой пузатые бачки, от них тянулись гофрированные шланги к регенерационному боксу, в который упаковали культю ноги Даркофа. Тот лежал в забытьи на койке, опутанный проводами множества датчиков и трубочками аппаратуры для внутривенного впрыскивания.

Скромных медицинских познаний Кина вполне хватило на то, чтобы оценить показания приборов, укрепленных над изголовьем койки. Судя по всему, дела у парня идут неплохо, и скоро он уже будет осваивать ходьбу с новой ногой.

Кин уселся рядом с койкой, намеренно скрежетнув ножками табурета по плиткам пола. Раненый разлепил веки, медленно повернул голову в его сторону.

— Здравствуйте, Даркоф, — произнес Кин ключевую фразу, пристроив планшет с диктофоном на коленях. — Как вы себя чувствуете?